Писатель Михаил Веллер — известный знаток литературы советского времени. Около 10 лет назад он выпустил в сборнике своих эссе текст «Литература советской империи», в которой подробно и непосредственно разбирал советское художественное слово и преподносил его авторов. Тогда он остановился на рубеже 70-х годов. Но размышлять над временем, видимо, продолжил — и в теме лекции, заявленной для «Красной площади», были уже имена Валентина Распутина, Василя Быкова, Владимира Маканина и назывались литературные события уже поздней брежневской эпохи.
Скажем сразу — до этих имен дело не дошло. Насколько писателю, настолько и оратору Веллеру отвели расписанием всего 45 минут. Из которых он еще минут 5 возмущался шумом вокруг шатра-лектория. Но в оставшиеся 35 минут Веллер попытался уложить свои мысли по заданной теме, иногда сбиваясь на эмоции и приукрашивая смыслы. Иногда будучи беспощадно точен. В любом случае стоило быть внимательными — Михаил Иосифович говорил емко, художественно, эмоционально, беря слушателя не столько фактурой, сколько ее эмоциональной подачей. Вот несколько отрывков из его выступления.
***
Инакомыслия советская власть не терпела. Даже в знаках препинания. Вот эстонские поэты выпустили в 70-х сборник верлибра — там были стихи без знаков препинания. Аргументировали литераторы все это особенностями стиля, традициями. Но это было в высшей степени сомнительно для редакторов эстонского издательства. И книгу затормозили — а потому что стилистическое инакомыслие это аспект инакомыслия вообще. И товарищ Суслов правильно все понимал — что уж если идти в ногу, так в ногу и идти всем! Но подлые писатели в ногу идти не хотели.
Вот возьмем великого Евтушенко, с которым дружили президенты, художники, писатели, Евтушенко, собиравшего стадионы. А его «Бабий Яр» ходил по рукам — это было инакомыслие, потому что было сказано: не упоминать еврейского геноцида. Похоронены советские граждане — и все тут. Национализмов нам не надо — это уже подкоп под советскую власть.
Но Евтушенко был как Кассиус Клей, он же великий боксер Мухаммед Али, — «порхал, как бабочка и жалил, как пчела». На этом поэтико-политическом ринге он бил — и возвращался в свою позицию и потом выдавал очередной удар. И вот он написал «Танки идут по Праге, танки идут по правде». А до этого-то — «И руки на плечи положит Ильич, наш товарищ в борьбе, И если никто не поможет, То Ленин поможет тебе».
***
В июле 70-го года началась великая слава Юрия Трифонова. Это был человек с неординарной биографией. Еще студентом Литинститута он получил Сталинскую премию за роман «Студенты» — совершенно советская, молодежная проза. В оттепель, в 60-е он мучился — когда можно было что-то сделать в литературе, Трифонов был в большом затруднении. Трижды переписывал «Утоление жажды», роман о том, как советская власть строит канал в Каракумах. И вот, когда в 70-х всем перекрыли кислород, то печальный человек Трифонов, почти изверившийся в способностях — стал писать городские повести. «Долгое прощание», «Обмен», «Старик», «Дом на набережной»… И все это выходило в «Новом мире», и Юрий Валентинович стал главным автором интеллигенции.
Русская литература всегда любила человека маленького, угнетенного, неудачливого. Потому что она полагала, что жизнь сволочная. И что власть ненавидит тебя! И Трифонов своими романами подтвердил — все плохо и просветов не будет. Если прибегать к метафоре, то можно сказать, что романы Трифонова написаны серыми свинцовыми соплями. Все тяжело. Все счастье не про нас. Ничего нельзя изменить. Счастья ни у кого нет и не будет. Все хорошее кончится — будьте уверены….
***
Бардовская песня к 70-му году себя выработала. Окуджава был огромный талант сам по себе, вне песен. Был — и слава Богу, еще есть! — великий Александр Городницкий. Несколько человек шли просто по инерции, был еще великий Александр Городницкий. Но над всеми оказался великий Владимир Высоцкий. Это, наряду с Трифоновым — самая знаковая фигура 70-х. Он — самый народный из всех поэтов России за тысячу лет ее существования, он вернул поэзию к ее исконным истокам. Это: поэт пишет стихи сам, и сам исполняет их, на нехитрую мелодию, под собственный аккомпанемент. И суммарный эффект — текста, мелодии, голоса, нехитрого аккомпанемента — таков, что ничто более, произносимое словами, с этим эффектом сравниться не может! Вот уже много лет, десятилетия пошли, как нет Высоцкого. И тем не менее равного явления в русской литературе просто никогда не было. Если сегодня взять даже только тексты Высоцкого, напечатанные, и читать их глазами — без его голоса, без гитарного аккомпанемента, — то ты вдруг видишь, насколько это хорошие стихи.
***
Появилась на рубеже 80-х и фигура, долго не проходящая по разряду литературы — она и сейчас по ней не очень проходит, а проходит сама по себе, — Жванецкий. Он работал на Райкина безымянно, тот всегда всех покупал «с концами». Но вот к началу 70-х райкинские права на Жванецкого кончились. И Карцев с Ильченко — помните в прекрасной миниатюре «Что случилось?»: «Я вас спрашиваю — вы были на работе?» — «Это полотенце». То есть народ был без сознания тогда уже.
Этого нынешним поколениям не понять: Жванецкому достаточно было выйти и сказать одну фразу, например — «еще в школе нас отучают говорить правду». Зал падал под кресла от смеха и страха одновременно. И «самое интересное — министр мясной и молочной промышленности жив и прекрасно себя чувствует…». А как тогда было с мясом, многие из вас помнят. И его звали на дачи генсеков и платили хорошие деньги. А Высоцкий пел «Меня зовут к себе большие люди, чтоб я им пел «Охоту на волков».
И это означало: что у здания СССР нет основ. Уже никто не во что не верит. А поскольку искусство — это идеологическое отражение коллективного сознательного и коллективного бессознательного, то через внимательный анализ литературы страны ты можешь сделать вывод и о том, что это за народ и что это за страна, и о том, что вскоре будет.
Оставьте первый коментарий