М.Веллер― Итак, добрый день. Воскресенье. 17-06. Михаил Веллер. «Подумать только…». И вот мне предлагают подумать. Здесь сегодня масса вопросов — спасибо всем, кто задал – как могли такого человека, как Захарченко, назначить на должность заместителя начальника главка по борьбе с антикоррупционной деятельностью МВД? А другой вопрос: Вы представляете, сколько там денег?
Вы знаете, ну, как могли назначить? Вот так и могли назначить – что же поделать? Как говорил товарищ Сталин по поводу писателей, «у президента нет для вас других милиционеров@. А вот, что касается этих денег, естественно, ну чем занимался – грабили – что еще непонятно? Всем все понятно. Создайте комиссию – любая комиссия расплодит своих членов и все завалит.
А вот, что касается 9-ти миллиардов рублей, конечно, дурацкое дело считать чужие деньги, но вы знаете, с 1-го класса любил cчитать. Вот почему-то я любил арифметику. Видите ли, 9 миллиардов рублей – это примерно 140 миллионов долларов. Если брать самые любимые российским народом купюры в 100 долларов, то это будет 14 тысяч пачек, в каждой пачке по 100 бумажек стодолларовых купюр. А если брать так называемые – раньше мы называли «шнуровки», а сейчас – вакуум-упаковки, — это такой аккуратный кирпич, где сложены 100 пачек, в каждой пачке 100 бумажек, одна пачка – 10 тысяч, «шнуровка» или вакуум упаковка – 100 тысяч – очень симпатичный кирпич. Это получается, у нас этих самых упаковок какое-то совершенно чудовищное количество… этих шнуровок – 1,4 тысячи. То есть, понимаете, полторы тысячи шнуровок. Чтобы представить себе – если умножить длину, на ширину, на высоту такого штабеля, то такой штабель плотно упрессованных стодолларовых купюр будет занимать около двух кубометров. Представили себе два кубометра, да? Вот столько было денег у полковника. Совершенно справедливо задается вопрос, сколько же тогда у генералов? Про маршалов последнее время у нас молчат. Ну что, видно, что человек работал.
Следующий вопрос, вернее, два вопроса. Один из них: «Как вы относитесь к клерикализации современного российского руководства?» Второй вопрос: «Скажите что-нибудь, пожалуйста, про Анну Кузнецову, новую уполномоченную по правам ребенка».
Во-первых, я ничего нового не могу сказать про Анну Кузнецову, жену священника, мать шестерых детей, уполномоченную по правам ребенка. Ну, что тут скажешь? Со всех сторон у женщины, безусловно, положительные характеристики.
Что касается клерикализации власти. Понимаете, государству нужен отдел государственной идеологии. Православие возникло в России, тогда Киевской Руси как отдел идеологии под рукой киевского князя. И с тех пор его сущность государственная не очень менялась. Лично я к этому отношусь отрицательно. Я не люблю ходить строем, честно вам скажу, за исключением отдельных моментов, куда не входить вот такое гражданское выстраивание всех в одну колонну. Меня научили с большим уважением относиться ко всем религиям в советском Государственном музее истории религии и атеизма, где работали сплошные атеисты, коммунисты, кандидаты и доктора наук, отнюдь не все титульной славянской национальности, и которые в самые такие годы, где писали статьи передовые в газете «Правда»: «Не кокетничать с боженькой!» и так далее – вот они хранили, понимаете, эти традиции.
Поэтому, когда, скажем, мы уходили из города Бийска в скотоперегон (сначала нас везли трое суток на грузовиках в Монголию, а потом мы оттуда потихоньку все лето шли), то я повел своих двоих в церковь деревянную, и мы поставили по свечке Николе Угоднику, покровителю всех путешествующих. Думаю, что сейчас бы, не знаю, пошел бы я или нет. Везде, где я бываю, в любой стране, я ставлю свечки или, как полагается еще поклоняться в любых храмах независимо от религии. Но, как только это превращается в отдел идеологии, поддерживающий государство, мне это не нравится. И когда, скажем, первосвященник говорит, что любовь к государству – это любовь к богу, — нет, я не согласен. Всевышний один, а государств много сменилось не веку его бесконечном. Как это можно так говорить? Нет-нет. Я знаю этот старый тезис: «Нет власти иной, нежели от бога», — но я с ним, безусловно, не согласен.
А вот еще вопрос возник в связи с Анной Кузнецовой о так называемой телегонии. То есть, если девушка имела уже с кем-то интимные отношения, то потом, так или иначе, в ее последующей интимной жизни на ее будущих детях это, так или иначе, скажется. Вот об этом можно сказать несколько слов.
В основном считается, что современная наука отрицает целиком и полностью эту антинаучную точку зрения. С генетикой это не согласуется. Знали мы времена, когда и генетика была лженаукой. Знали мы времена, когда генетики не было вообще. Знали мы времена, когда эволюция была не по Дарвину, а по Ламарку, и знали времена, когда вообще не было никакой теории эволюции и представления о ней в течение многих тысяч лет.
К таким вещам нужно относиться как минимум осторожнее. Вот официальная аллопатическая штурмовая медицина гомеопатию отрицает. А много серьезных, умных, опытных врачей гомеопатию отнюдь не отрицают. И самый интересный эффект гомеопатии – когда ты делаешь слабый раствор, вот, предположим, ты наливаешь нечто одну каплю на ведро воды и начинаешь делить пополам, пополам, пополам… и в конце концов у тебя остается одна молекула на ведро: в одной половине ведра молекула есть, а в другой ничего нет, ни одной молекулы. А некоторое воздействие все-таки остается. Есть люди, которые говорят: это ничем не отличается от эффекта плацебо, вот внушение – это никак не сказывается… Сказывается, граждане. Это существует десятилетия и века. Масса людей исцелилось. К гомеопатии надо относиться серьезно.
Так вот, что касается телегонии. Известно, что если малочисленная группа этническая какая-либо одного народа в течение ряда поколений живет в среде этнически иного народа, ну, например, в среде китайцев — европейцы, или в среде черноволосых, смуглых кавказцев — альбиносы с севера, то неким образом через сколько-то поколений, они начинают приобретать черты вопреки, казалось бы, генетике, которые их несколько роднят с окружающими. Генетически это необъяснимо, но на самом деле, поле существует. Вот существует ген, который сугубо материален, и существует поле, которое трудно называть материей, но это все равно энергоматериальная субстанция.
Нынешний российский национализм – это обострение инстинкта самосохранения страны.
Так вот сугубые практики, люди, не вдающиеся в большую науку, селекционеры, которые работают с выведением собачьих пород, которые работают с выведением пород скаковых лошадей – а это очень дорогая работа – они твердо знали всегда, что нельзя какого ни попадя жеребца подпускать к кобыле. Это будет одна случка – после этого эту кобылу из породы можно выбраковывать, потому что, так или иначе, это скажется раньше или позже. Пускай это объясняют товарищи ученые, хотя известный случаи, которые описывал еще Дарвин, как у лошади появились полоски зебры, хотя там зебра участвовала в контакте, но не осеменении, из которого развился зародыш. Здесь нет единой точки зрения, но когда сугубые практики что-то делают в течение веков, то что-то в этом есть. И говорить, что это все совершенно антинаучно – нет-нет, так сразу не надо, потому что бывали случаи, доказывающие обратное.
Наука, знаете, во все времена… товарищи ученые, которые владели наукой на уровне своего времени говорили, что «ну, это последние достижения науки, здесь больше ничего невозможно переделать» — и вдруг потом оказывалось, понимаете… Как когда-то нам говорили в школе, что «ну, что вы, это отсталые взгляды – растирать уши снегом, если человек замерз, его надо скорее в теплую ванную». В теплую ванную – это переохлаждение организма, это не то, что отморожение поверхностных тканей, который как раз нельзя быстро нагревать, хотя когда-то была такая точка зрения.
Точка зрения: алкоголь всегда вреден! Алкоголь расширяет периферические сосуды и как раз в таких случаях правильно рассчитанная доля алкоголя исключительно полезна. И так далее. Кофе был вреден – нет, кофе полезен. И масса такого.
В связи с этим еще один вопрос, как Сергею Бунтману задали вопрос насчет табака, а он сказал, что все это глупости и нет там ничего вредного. Я думаю, насколько мне известно, табакокурение в общем и целом приносит, конечно, вред организму, и вред приносит не столько употребление никотина, сколько все эти мерзостные смолы, застревающие в легких, в бронхах и разнообразные присадки. Но по сравнению со стрессовыми ситуациями, которые переживает человек, по сравнению с той дрянью несоизмеримой, которой дышат люди постоянно в крупных городах, это же отрава совершеннейшая, по сравнению с тем, чем нас сегодня кормят… Знаете, я в свое время не переваривал разве что жареные гвозди, а, вообще, ел всё. Но то, чем кормят сегодня – вот ты пошел в обычный недорогой магазин, ты пошел на обычный недорогой рынок, что-то купил – они же нас убивают, вы понимаете? То есть, в принципе, это не просто какие-то русофобы – это диверсанты, это люди, которые за свою копейку травят свой народ. Так что, понимаете, по сравнению с этим табак… Я курил 40 лет и получил от этого массу удовольствия. И вот эта ловля зеленых чертей -–что «можно все, но вот табака мы не позволим», то есть вдруг фильм, где кровь льется рекой, где головы скачут горохом и вдруг появляются титры: «Внимание! Сейчас будут сцены табакокурения. Предупреждаем: курение табака вредно для здоровья»,— вы что, белены объелись? Знаете, этим законодателям только сунь палец – и они начнут обжевывать тебя всего. Так же, как эти книги 12+, 6+, 16+… Белены объелись! Нечего делать идиотам, простите ради бога, я отвлекся. Это по поводу заданных вопросов.
Несколько, штук 10, мне было задано вопросов, скорее таких, укоризненных, обличающих замечаний, чего это я, вообще, обращаю внимание на какие-то американские выборы вместо того, чтобы обращать внимание на российские выборы: Какое нам дело до Америки, все это надоело, все это скучно, все это не нужно, и, вообще, мы здесь, а они там.
Граждане, это решительная ошибка. Вот от этого местечкового, окраинного мировоззрения по возможности надобно избавляться. Потому что Россия как страна определенной культуры, определенная цивилизация, определенная экономика в изолированном виде не существует и существовать не может. Понимаете, вот этот вопрос: «Какое нам дело до Европы, какое нам дело до заграницы?» — ну вот, можно только посоветовать – кому средства что позволяют, кому не позволяют, конечно, жалко – кушать больше рыбы, в ней фосфор. Фосфор, говорят, полезен для мозгов. У кого нет денег на фосфор, кушайте сахар, он дешевле, он тоже полезен для мозгов.
С самого начала возникновения российского государства и российской культуры там было что? Сначала Киев находился на границе Хазарского каганата и кем конкретно, когда конкретно был основан Киев, мать городов русских, не знают. Есть точка зрения, что был он основан хазарами. Далее в эти места пришли – кто? Пришли германцы с севера и взяли под себя местные племена. Вот такое было начало русского государства.
Какой же титул носили киевские князья? Есть точка зрения, которая преобладает над остальными, что рядом был могучий хазарский каганат, который потом развалился, и в общем, Святослав его добил, когда он уже дышал на ладан. Вот такого было начало. А каково продолжение? А Кирилл и Мефодий. Кто такие были Кирилл и Мефодий? Греки считают, что это были греки, болгары считают, что это были болгары. Некоторый считают, что это были македонцы, а греки говорят, что македонцы — это тоже греки. Такая примерно история.
Что вы ни возьмите, связано это с демографией
Вот они принесли азбуку славянам. Заметьте, не русским – славянам. Это еще IX век стоял на дворе. Сначала у них было путешествие в Хазарию, а потом у них было путешествие в Моравию. Вот там они и составили глаголицу. Кто чуть позднее сделал из глаголицы кириллицу – тут наука, в общем, немного не в курсе дела. Но заметьте, составляли это они не для тех, который потом стали русскими, а вообще для славян, то есть вот это болгары, это сербы и все остальные. Вот отсюда пришли буквы, которые аз, буки… А до этого – альфа, бета. Алеф, бейт… алфавит. Алеф – это стало быть бык, а бейт – это дом на древнееврейском. Сначала в таком протосостоянии буквенное письмо появилось в древнем Египте, затем это развили финикийцы, а затем это полностью оформили древние евреи.
И вот пришла эта азбука, пришла кириллица, и вместе с нею пришла Библия. Откуда пришла Библия? Ну, сначала ее тоже евреи, понимаете ли, написали. Вот с этого и началась российская культура. Повторяю: вот это хазары, вот это северные скандинавы, норманны, вот это греки, болгары, вот этот вот древнееврейская книга. Вот так оно все складывалось. Вы спрашиваете, какое дело до заграницы? Ну, о чем вы говорите, когда первым царем на Руси именовался Бату-хан? Это можно продолжать до конца.
И когда мы возьмем уже новейшие времена, когда академия наук-то России была создана – как? – методом имплантирования немецких ученых в созданную Петром Российскую академию наук. Потому что своих не было. Если мы возьмем все, чем мы пользуемся, то есть: пароход, паровоз, электровоз, автомобиль, двигатель внутреннего сгорания, дизельный двигатель, самолет, телевизор, компьютер – это всё пришло к нам откуда? Это все пришло к нам оттуда, понимаете, какая история. Так что все это единая система.
И когда через 200 лет после модернизации Петра, после ее начала к концу 19-го века в России начали появляться ученые мирового класса, как тот же Сеченов, как тот же Павлов… Павлова, кстати, сегодня по его национально-политическим взглядам могли бы называть русофобом: академик Павлов был англоман. Была такая история. Что никак не мешало ему быть великим русским и мировым ученым. Когда появились художники мирового класса, писатели мирового класса.
Потом случился 17-й год. Но зато хотя бы в деле построения социализма мы были впереди планеты всех. Так и норовлю произнести «социализм» с мягким знаком. Тут один из вопросов: «Почему вы произносите «совейский»? Я нигде не встречал такого произношения». Впервые я это услышал еще в школе с магнитофона дешевенького «Днипро» от Высоцкого, который пел: «За хлеб и воду и за свободу спасибо нашему совейском народу. За ночи в тюрьмах, допросы в МУРе спасибо нашей городской прокуратуре». Так что я иногда говорю «совейский» в таком же смысле, как слово «письменник» вместо «писатель» — ну, скажем так, с некоторой иронией. Вот, если кто спрашивает.
Так вот, что касается происходившего в России. Мы одна система. И если говорить о том, почему я не говорю о сегодняшних выборах, то есть не сегодняшних — еще сколько осталось, неделя? – и что за нее изменится? Так вот, знаете, я от них ничего не жду. И я не вижу в них ничего интересного, и я не думаю, чтобы они что бы то ни было изменили в стране или в мире. Ну, потому что все уже понятно.
Понимаете ли, как получается. Когда осенью 11 года поднялось гражданское общественное движение и были огромные толпы на Болотной и на Сахарова и пахло тем, что «а вдруг в самом деле что-нибудь изменится?» Знаете, они там наверху, на Красном холме немного даже испугались. Полиция улыбалась. Народ, глуповатый, как всегда — это я не про них, это я про нас, про всех, про нас с вами – говорил: «Ура! Полиции ура!». Еще была милиция. Кто есть – тому и «ура!» И тогда я и пытался написать программу и ее читал там и сям и ее публиковал там и сям. Но вот, понимаете, правильно англичане говорят: «Если хочешь, чтобы что-то было хорошо сделано— вот возьми сам и сделай». Да, сознаюсь, сам я не делал ничего.
Что нужно, казалось бы, сделать людям, если они хотят изменить политическое устройство своей страны в хорошую, правильную, благую сторону хорошими, гуманными, конституционными, нормальными методами? Во-первых, им надо работать со СМИ. Чтобы был контакт, чтобы СМИ по возможности хорошо и правильно это освещали. Контакт налаживать надо, потому что государство это все, понимаете ли, контролирует. Значит, нужно как-то с ними дружить, как-то находить общий язык.
Второе: от кого зависит положение в любой стране, в любую эпоху? От полицейского аппарата. Значит, у тебя должен быть орган, комитет – все равно как, — который будет работать с полицейским аппаратом, который будет заточен на взаимопонимание, на агитацию, на пропагандирование, на раскрывание глаз, что «ребята, мы тоже, вообще-то, хотим, чтобы выжили-то по-человечески, чтобы, если не дай бог кто-то погибнет, то семья бы не должна никогда ни о чем заботиться» и так далее. Ни фига!
Нужно, разумеется, вступать в контакт с армией, потому что армия – это главная сила государства. Вместо этого пустые краснобаи вылезают на сцену, а к ним лезет всякая шелупонь, всякая «золотя шелуха», всякие непотребные скандальные личности, и они произносят речи: «Мы здесь сейчас!..» — всё! – а потом они расходятся по домам. У них что, мозги новокаином обколоты? А вы говорите, понимаете ли, выборы.
И вот еще человек, по-моему, самый серьезный, самый правильно ориентированный Алексей Навальный, который говорит: «Сейчас мы пойдем на Центризбирком!» О’кей, вы заняли здание Центризбиркома. Ну и что? Дальше что? То есть вот это абсолютное отсутствие организационных способностей совершенно здесь меня потрясало. Ну как так можно!
В 1917 году жалкая горстка маргиналов, но людей жестких, умных, беспощадных, циничных, деловых перекрыла кислород огромной стране. А там такие речи произносили! Мережковский влезает на трибуну – прекрасно о русской культуре, литературе, философии… Ну, и что? Арестовали Временное правительство. Ну, арестовали 17 человек — и что дальше. А кругом еще сколько? Где все эти мыслители — все эти милюковы, князья львовы, пуришкевичи — черт, дьявол? Ничего! То есть не было создано никакого комитета тут же. Не вступили в контакт — интересно, что четыре «К» — Краснов, Крымов, Каледин, Корнилов — с тем, чтобы мгновенно придавили вот это всё, этот вшивый Смольный. Да Наполеон за 130 лет до этого выкатил пушки на улицы Парижа и расстрелял картечью этот мелкий бунт. Всё, на этом бунт кончился! Они что, книжек не читали, они фамилии Наполеона Бонапарта не слышали?
Мне лично непонятно, почему сидит Александр Белов.
Вот поэтому, что касается этих выборов: что они есть, что-нибудь их нет. Если встанет вопрос, за кого голосовать, то, я думаю, что можете голосовать, можете не голосовать, но из всех партий, кого могу представить я, имеет смысл все-таки голосовать исключительно за «Яблоко». Не потому, что я был на сто процентов уверен в качестве этого «Яблока». Это партия, которая держится на поводке. Длина поводка давно измерена. Как чуть что – поводок одергивают, и тогда председателем становится милая женщина Эмилия Слабунова. Может ли во главе партии стоять милая женщина, которую зовут Эмилия Слабунова? Да вы с ума сошли! Ей детям слезу утирать надо. Ей надо заведовать сиротским приютом. Партия должна иметь бренд. Ну, нельзя же так, понимаете. Почему ее поставили? Потому что никому было не обидно, чтобы было что-то послабее.
Но больше-то ничего нет. Что, за спиной премьера Касьянова, что ли? Он уже был премьером. Ну и как, хорошо ли все было? Сейчас у нас перерыв на новости. После этого мы продолжим про разные выборы. Боюсь, что я не сумею уложить в формат все, что хотел сказать.
М.Веллер― Так вот, продолжая и заканчивая про «Яблоко», где, на мой взгляд, собрались самые достойные, самые приличные, разумные, честные люди, такие как Лев Шлосберг и ряд других. С этим самым «Яблоком» история такая, что вот когда-то жил-был Азеф сто лет назад, его вроде бы полиция жила на поводке. И удивительно умный и хитрый Азеф работал и нашим и вашим: и бабло брал и чиновников убивал, и в охранку стучал, и среди революционеров пользовался, понимаете ли, авторитетом.
Так вот, предположим, вы держите на поводке милого такого щенка, пуделечка такого держите. А потом нечто произошло — не то мясо подбросили, не то генетическая программа включилась – и вырос какой-то страшный кавказский овчар, который перекусил поводок, перекусил вам колено и стал главным во дворе. Вот это то, что может произойти с политической партией, когда на дворе меняется погода. Она была на поводке и вдруг — раз! – она перестала быть послушной.
Что меня совершенно убедило в том, что «Яблоко», на мой лично взгляд — никому на навязываю — на поводке, когда несколько лет назад состоялось удивительное баллотирование Навального в мэрию Москвы. И вдруг оказалось, что можно проскочить. Вдруг оказалось, что – батюшки святы! – что за него могут проголосовать больше чем надо. И тут, казалось бы, все, так сказать, демократические, прогрессивные силы должны категорически объединиться и весь ресурс поставить на того, у кого наибольшие шансы выйти наверх, потому что тогда можно что-то делать. И тут «Яблоко» начало всячески топить, пачкать, грязнить Навального и продвигать Митрохина, с которым было понятно, что никогда он ничего… и он набрал свои то ли 2,5, то ли 3 процента, а может быть, еще меньше. Товарищи «яблочники» — я помню прекрасно этот пост одного петербуржца – писали: «Нет, это ничего. Зато будет, понимаете ли, второй тур, и вот во втором туре…». То есть можно подумать, что когда они всячески мазали дегтем и грязью основного кандидата, то они, таким образом, ему помогали. Ни фига подобного – он дробили протестное движение.
Я не люблю ходить строем, честно вам скажу.
Так вот, то же самое с Эмилией Слабуновой, то же самое со всем на свете. Поэтому, простите ради бога, вот эти выборы меня больше не интересуют. Этот симулякр политической жизни в России больше меня не достает. Вот 15 лет это волновало меня как безумного, и на 1001-й раз эта тема – вот как отхохоталось, как отрезало – всё, больше не волнует! Потому что ничего от этого не зависит нигде.
В отличие от выборов в Штатах, потому что – повторяю еще раз – мы с нашей вторичной, заимствованной в Европе, политической моделью, с нашей вторичной, заимствованной в Европе, экономической моделью находимся в чем-то на некой окраине, в некой слободе этого такого великого центра и течения – европейской, евроатлантической культуры. И сейчас эти выборы президентские в Штатах играют роль абсолютно судьбоносную, потому что проходит одна, и еще через 4-8 лет лягушка уже никогда не выпрыгнет из кастрюли с кипятком: все завалится и развалится. Или сейчас можно будет взяться за ум, потому что еще не поздно. Потому что сегодня Штаты… Это как был когда-то фильм Крамера «Последний берег», он же «Берег», он же «Берег надежды», он же «На берегу» — вот это последний берег. За ним нет уже ничего.
Вот за нами есть Европа, за Европой есть Америка. А за Америкой ни черта нету. Вот от этих выборов зависит до крайности много. Если у нас результат абсолютно предсказуем, то там сегодня результат непредсказуем. И что интересно задаются вопросы: «Как вы можете?..». Меньшая часть вопросов: «А почему вся интеллигенция полагает, что…?» Понимаете, интеллигенция, так же, как другие граждане, на 99,9% живет мнениями заемными, оперирует мнениями своей среды, своего окружения, своей тусовки. И эти мнения сомнению – простите за этот дурной каламбур – не подвергает. Потому что вот эти клейма – это любимая тактика (больше они ничего не могут), скажем так, либеральных социалистов или социалистических либералов, не путать с классическими – я говорил это прошлый раз — лепить ярлыки. То, что заявила дура Хиллари: «Все эти голосующие за Трампа, они сексисты, фашисты, расисты, националисты, шовинисты» — и кто там еще… Да что вы, белены, в самом деле, объелись?
Ему нечего поставить в вину, вообще нечего, кроме этих ярлыков. Можете изучить все его речи и найти там какой-либо абзац, из которого можно сделать вывод, что он Жириновский, что он фанфарон, что он несет чушь. Ничего подобного. Это в мозгах у вас чушь, ребята. Как стой же стеной: треть была уже давно построена, и никто не называл это начинание совершенно идиотским. Так вот, когда говорят: «Почему вы так не любите Европу, и не лучше сначала обустроить Россию, а потом учить их жить?», — не будет Европы, не будет и России. Чтобы ни у кого не было этих сомнений. Потому что Европа – это то, что вы бы хотели видеть у себя. Когда-то была поставлена мощная задача, достойная великой России: догнать Португалию. Не догнали. Ну хоть как-то, хоть сравнивать: вот у них уровень жизни, вот у них уровень гражданских прав. А были бы со всех стороны сплошные Ираки – так мы бы сами жили лучше всех и были бы убеждены, что это мы – светоч мира и лучше просто некуда. Ну да, какой-то Захарченко спер, понимаете, два кубометра долларов, но это все мелочи, на самом деле. Голов никто не режет перед телекамерами. Да отлично у нас просто. Вот мы и сравниваем что с чем.
И поэтому я, будучи убежденным либералом в классическом смысле этого слова, то есть человек должен быть свободен, делать абсолютно все, что никому не приносит вреда, за него никто не должен отвечать и водить его за ручку; но абсолютный противник социалистического либерализма, когда ты должен потакать и подсюскивать всем тем, кто начинает садиться тебе не шею, гадить тебе на голову, пользоваться тобой и замещать тебя. Вот, понимаете, как это все устроено.
С этим связаны два вопроса. «На ваш взгляд, что такое национализм в свете сейчас идущих выборов?» А также: «Национализм и нацизм: в чем отличие?» Вот в чем отличие – на это ответить, по-моему, чрезвычайно просто. Под нацизмом – разговорное слово – мы понимаем германский национал-социализм, где, действительно, социализм для немцев, которые есть высшая раса, но все остальные имеют свою участь в зависимости от ведомства доктора Розенберга. Есть, скажем так, средние расы, низшие расы. Некоторые — типа голландцев, англичан (с Англией воевали, но Гитлер очень хотел мира) – они могут быть уравнены в правах, это те же самые арийцы. А есть не уравненные, которые, скажем, пониже – это все-таки славяне, не совсем туда. А есть самые нижние – это евреи и цыгане, их надо просто уничтожить физически. Вот это мы понимаем под нацизмом, если брать националистический элемент.
Что касается национализма, то слово имеет ряд значений, и сегодня оно совершенно неоднозначно. В зависимости от того, в какой стране оно употребляется, к какому явлению приложимо, какой смысл в него вкладывают – это очень не одно и то же. В Европе, да и в Америке «национализм» – это откровенно ругательное слово, национализм – это плохо. Почему? Потому что под национализмом понимается шовинизм, что значит: «Мой народ, моя национальность самая лучшая, она во всем хорошая, она лучше всех, а все остальные — совершенно хуже». Это такая, знаете… вот у нас историю никогда не преподавали. У нас всегда в России преподавали патриотическую историю, почему мы ее никогда и не знали, зато были высокого мнения о себе. Так вот, аналогично они трактуют национализм как такой шовинистский комплекс, что, мол, вот если Германия для немцев – то это только немцы, хорошие и лучше всех, а остальные недостойны. Это сегодня абсолютно не соответствует истине. Потому что сегодняшние националисты, от которых шарахается интеллигенция, абсолютно выродившаяся в Европе, простите бога ради – ну, бывает, умнеют-умнеют… а с вершины все тропы ведут вниз… так вот, что касается сегодняшних националистов в Европе, это единственная здоровая сила, это единственная надежда на сохранение Европы. И с каждой неделей эта надежда делается все слабее.
В 1917 году жалкая горстка маргиналов перекрыла кислород огромной стране.
Националисты на примере партий – немецкой, австрийской, французской – говорят вещи абсолютно элементарные, а именно: «Для нас не имеет значения национальное и этническое происхождение человека, для нас не имеет значения религия, для нас не имеет значения, где он родился, если он приехал к нам. Для нас имеет значение, разделяет ли он наши ценности, хочет ли он влиться в нашу культуру, хочет ли он стать гражданином нашей именно страны и быть одним из нас. Если да – милости просим, если нет – пошел вон, тебя сюда не звали. Вот вам и весь нынешний европейский национализм. Здесь, мне представляется, это единственно возможная точка зрения. Но люди бывают идиотами до небывалых размеров. Так что древнегреческое «Кого боги хотят покарать, того они лишают разума» относится в полном объеме к современным европейским интеллигентским воззрениям.
И в связи с этим. Поскольку наши люди чистой души и открытого сердца и самых лучших намерений мыслят европейской моделью, то неким образом у них государство справедливое, устроенное разумно с независимым судом, прессой, парламентом, с честной полицией почему-то обязательно должно включать в себя: свободно приезжающих мигрантов, однополые браки, усыновление для гомосексуалистов и еще какую-то совершеннейшую белиберду, что есть накипь на демократии, издержки демократии, но отнюдь не демократия. Ну, о чем вы говорите? Мы это упоминали в прошлый раз.
Вот насчет национализма там. А у нас сейчас был национализм памяти. Национализм памяти в общем и целом был весьма нетерпим и носит шовинистический характер. И сейчас, насколько мне известно, среди русских националистов есть люди, которые утверждают, что у России всегда был свой путь, что это путь замечательный, что он лучше европейского, что он просто иной, и все русское – это очень хорошее, а что нерусское — то сортом ниже. Они еще не дошли только до этикеток. Вот, вы знаете, вот арийская физика – и еврейская физика и так далее. А в общем и целом оно идет туда. У Европы там свои какие-то ценности, ну, я не знаю – наука: физика, математика, Моцарт там… — а в России были совершенно свои. Но назвать отказываются.
Что касается уклада – везде был свой уклад и каждый имел свои особенности. Ни один уклад ни одного народа был в общем и целом другого не хуже, если говорить о Европе.
Что же касается сегодня нормального национализма, мне лично непонятно, почему сидит Александр Белов. То, что он хотел там что-то чудовищное украсть… нет, конечно, я обязан, безусловно, верить нашему суду, самому справедливому в мире, что приговор суров, но справедлив. Да и Удальцову приговор суров, но справедлив, и всем приговоры суровы но справедливы, а так же будет и в дальнейшем. В общем и целом, это немного странно, потому что, на самом деле, русский народ в России, народ основообразующий, системообразующий – это все совершенно понятно. У нас невозможен классический, скажем так, европейский мультикультурализм, потому что русский народ и складывался совершенно иначе. И татары, в общем и целом — это такой же системообразующий народ, как и русские. Причем русские обычно мало знают вклад демографические не только культурный, татарского народ в образовании русской нации. Но это никогда не носило антагонистического характера в России. Но до тех пор, пока не стали бомбить Чечню. Кстати, в Сирии, безусловно, не один мирный житель не погиб от российских бомб, ракет, снарядов – ни один. Вот в Чечне, конечно, десятки тысяч человек погибли. Но Чечню было не жалко, она своя. А Сирия чужая – и вот там ни один не погиб. Вот я лично в это безусловно верю. Я думаю, что вы тоже верите.
Это к тому, что, скажем, чеченский уклад с русским укладом без жестких надзорных полицейских органов не совмещается. А полиция… вам опять про два кубометра долларов у полковника? Вот вам и вся российская полиция. Так что, я повторяю, нынешний российский национализм – это обострение инстинкта самосохранения страны. Потому что российская элита так же, как французская, немецкая, американская, она интернациональна еще в больше степени, потому что там образование люди детям дают и дома, живут дома. А эти образование детям дают там, дома покупают там. Америке – такое исчадие ада! – самую дорогу недвижимость на Манхеттене скупают русские, самые лучшие виллы в Майями скупают русские. Вот хоть бы одно из них заставили выступить и сказать: «Я в этом исчадии ада буду бороться с проклятым американским империализмом!» Вот вылезает Абрамович на крышу своего особняка, который строится соединением из трех на Манхеттене и говорит: «Я отсюда буду бороться с американским капиталом». Ни фига не скажет. Это относится к Рыболовлеву, это относится очень много к кому.
Этим законодателям только сунь палец – и они начнут обжевывать тебя всего.
Так что вспомните это старинное украинское и польское: «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат». Вот вы и есть те хлопцы, у которых вырывают последние волосья, не скажу откуда, пока другие крадут свои кубометры и покупают дома в Америке, а вам объясняют, что она плохая – для дефективных детей, понимаете, для детей с особенностями развития.
Так что сегодня национализм означает, что, прежде всего, должно быть хорошо народу, ибо любой классический национализм во главу угла ставит интересы своего народа, а уже как будет устроено государство, какие там будут порядки – а как будет лучше народу. Вот такая народная система рассуждений. Она не должна подразумевать угнетения кого бы то ни было. Она не должна подразумевать уничтожения кого бы то ни было, но соблюдение своих интересов – безусловно. Когда были национальные стычки то в Пугачеве, то в Кондопоге, ехали туда ребята — кого охраняла доблестная милиция? В общем, она охраняла тех, кто зарезал от тех, кто хотели сказать, что, вообще-то, это наша земля. Вот и вся история с национализмом. Так что, я считаю, что сегодня он является вещью не только благой для России, но вещью опасной для власти, иначе бы Белов не сидел. Вот мне так кажется. Я могу очень ошибаться, разумеется.
Есть вопрос, у него мало на него осталось времени, может быть, в следующий раз. Это вопрос относительно того, «что же такое молодежные пузыри Гуннара Хайнзона? — это соотносится с вашей теорией энергоэволюционизма». Что касается этой теории, у меня вышла книжонка сейчас, которая называется «Накануне неизвестно чего» и где мне до чрезвычайности нравится заголовок, потому что мы живем в самом деле накануне неизвестно чего. Но там есть не только про Цезаря, не только про русские войска в Пекине в 900-м году. Там есть кое что про устройство мира и про энергоэволюционизм тоже.
Так вот, что касается «молодежных пузырей». Боюсь, что на этой теме мысе закончим: у нас 6 минут осталось. Дело в том, что известный немецкий профессор социолог, отчасти философ Гуннар Хайнзон, который выпустил еще в 2003 году книгу, которая называется «Сыновья и мировая власть». Будучи немцем, он книгу выпустил, безусловно, на немецком. Заметьте, она стала чрезвычайно известной в кругах социологов, однако она не была переведена на английский, на наш она тоже почему-то не была переведена, не могу вам сказать, почему. Заметьте, он профессор университета Бремена, но при этом он преподает в Федеральной академии политической безопасности в Берлине и он читает лекции в оборонном колледже НАТО в Риме. То есть вроде бы вполне разумный почтенный, очень немолодой уже человек.
И вот, что сказал этот Гуннар Хайнзон как бы в продолжение книги и теории о столкновении цивилизации. В сжатом виде его теория гласит: Если возрастная категория молодежи 15-29 лет превышает 30% численности населения страны, результатом обычно становится взрыв насилия; если дети до 15 лет составляют значительную часть населения, можно смело предсказывать, что в самом недалеком будущем там прольется кровь. То есть он берет статистику по разным странам, по разным эпохам и у него получается, что когда рождается много людей, когда высок этот процент молодежи, когда эта молодежь входит в подростковый, юношеский возраст, а далее получается, что она не может пристроиться и ей особенно н находится дела — вот тут начинаются разнообразные явления и катаклизмы.
С чего началось завоевание Америки испанцами? С того, что в конец 14-го века Европу выкосила чума, то есть где-то померли 20%, а где-то померли и 70%. И через какое-то время Ватикан, Папа Римский категорически, под страхом отлучения и сожжения запретил какие-то бы то ни было контрацептивные практике и аборты. То есть любой половой контакт должен был идти нормальным способом и кончаться беременностью. Но, поскольку никому не хотелось попадать на костер, и поскольку людям внушалось, что только так и нужно, а все остальное страшный грех – это было связано с подпрыгом рождаемости. И, когда, условно говоря, секундарии – вторые сыновья, шире – младшие сыновья испанских родов отправлялись в Новый Свет, в Америку — им делать было нечего. Они завоевывали себе место под солнцем. Точно то же самое произошло с крошечной Португалией, которая стала огромной колониальной империей. Знаете, то же самое после того же периода, после чумы, когда потом воспрянули, произошло с Голландией, и Голландия стала огромной империей.
То есть, что вы ни возьмите, связано это с демографией. Недаром когда Огюст Конте сказал фразу, которую сейчас повторяют: «Демография – это судьба». И вот, стало быть, Хайнзон говорит о демографическом взрыве в мусульманских странах, потому что, помнится, из 27 стран, где сейчас надут этот «молодежный пузырь» 13 или 14 страны мусульманские. К ним относится Афганистан, где страшный подпрыг, к ним относятся, прежде всего, палестинские территории, где масса детей в семье и при этом людям не надо ничего делать, потому что их содержит мировое сообщество. Там что-то такое: 35% — Америка, 50% — Европа, 7% — арабские страны, остальное – Израиль. Поскольку ребятам нечего делать, а детей-подростков много, то они, понимаете, занимаются бузой, потому что больше нечего делать.
В мире 67 стран всего, где раздуваются «молодежные пузыри». В 60-ти из них бушуют гражданские войны и идет массовая резня. В 1988 – 2002 годах в развивающихся странах родилось 900 миллионов мальчиков. Исходя из принципов Хайнзона добросовестному демографу не составило бы труда называть будущие очаги кровопролития. То есть в Афганистане население увеличилось с 14-ти до 22-х миллионов человек очень быстро. Население Ирака в 50-м году – 5 миллионов, сейчас, Несмотря на все пертурбации – 25 миллионов. Разумеется, демография – это еще не все. Это еще идеология, которая объясняет, что, в принципе, весь мир должен управляться по законам Аллаха. Это темперамент, это IQ. Это склонность или несклонность решать вопросы насилием. Но демографический фактор вот этот, он почему-то до Хайнзона как-то не обращал на себя внимания. Это полностью соотносится с моим энергоэволюционизмом, потому что это именно совершенно явный энергоматериальный фактор социальной эволюции. И то, что будет в Европе в ближайшие десятилетия – Хайнзон полагает, что в середине 21-го века Европа будет исламской. Вот на этом мы сегодня закончим. Всего вам самого доброго, до свидания!
Оставьте первый коментарий