М.Веллер― Добрый день, который, хотелось бы, чтобы перешел в добрый вечер. Однако уже 17-08. «Подумать только…». Михаил Веллер. Вопросов – больше спасибо всем, кто задали – примерно на три передачи. Заранее приношу извинения всем, чьи вопросы не успею огласить и на них ответить.
Мы не можем подозревать российский народ в недоговороспособности и политической импотенции.
Первая пачка, конечно, по выборам. Вопрос первый: «У вас есть претензии к народу-избирателю?» Ну, как вам сказать… Следующий вопрос («Огласите весь список, пожалуйста»): «Зря метали бисер народники, мечтая на каторгах, дать право голоса всем россиянам.
Знаете, по порядку. Когда-то Уинстон Черчилль сказал, что самый эффективный способ разочароваться в демократии – это пять минут поговорить с рядовым избирателем. Так что здесь тоже ничего нового.
Еще вопрос: «Как вам мнение, что народ – массу – полностью устраивают результаты выборов, — народ, массу, как и отдельного человека, полностью не устраивает никогда и ничто, будьте уверены, — и что народ в курсе, в какую сторону сфальсифицируют, если захотят, и эта страна народ вполне устраивает, поскольку другого выбора имперскому народу не надо?».
Есть еще вопросы, но этих трех достаточно, то есть по выборам, которые вроде бы прошли. Вы знаете, во-первых, результат был предсказуем. Во-вторых, что касается этих выборов – вот видите, одна из партий – ПАРНАС, Мальцев провозгласил, что «наша цель – провозгласить импичмент Путину». Простите, но импичмент даже такому полновластному президенту, как Путин, это пока только процедура, а что вы хотите дальше делать с этим импичментом?
Возможно, у кого-то есть такое преставление, что Путин научил русский народ коррупции и воровству. Да нет, ну что вы! Впервые я в пионерском лагере слушал анекдоты из интернациональной серии, где русский всегда оказывался, разумеется, победителем. Все мы были юные и совсем юные патриоты. Но в эти победы входили победы жульнические, мошеннические, а также – что-нибудь спереть. То есть, что касается трудовой этики и этики — «взять то, что плохо лежит», здесь всегда было всё в порядке.
Таким образом, смотрите, сколько было претензий к Чурову (Чуров, которому сказал Медведев: «Да вы просто волшебник!»». Вот осень, зима уже декабрь 11-го года, далее 12 год, все эти выборы: «Чуровский ЦИК! Отправить Чурова на выборы в Америку!». Хорошо, вот милейшая, добрейшая, честнейшая Элла Памфилова. Ну, и как вам результаты выборов?
Это Жванецкий сказал лет 40, примерно, назад. Ведь это он сказал: «Давайте напишем – этого человека снимут, поставят другого, и всё будет иначе». Ну, что за детство, на самом деле! Самая главная-то вещь, от которой продолжает страдать все население, народ, электорат, мы, — это, к сожалению, недоговороспособность оппозиции. Простите, что я опять впадаю в банальность, но банальность – это когда что-то не колышит, а когда колышет год за годом, то это называется истиной. Понимаете-ли, когда такие люди, как Навальный Явлинский, Шлосберг, Гудков-младший, Гудков-старший и ряд примыкающих к ним лиц не могут создать одну партию, то здесь дело, понимаете-ли плохо.
Вот к власти, я думаю, претензий быть не может, потому что ее цели ясны, методы определены, и всё совершенно понятно. Она ставит себе задачу: у власти удержаться (денежные потоки идут, куда надо). Но оппозиция хочет взять власть и в этом масса народу в душе совершенно оппозицию поддерживает. Я не говорю, что все. Я понятия не имею, сколько процентов, но масса. Счет идет на миллионы и десятки миллионов избирателей.
Так вот, здесь совсем недавно сидел глубоко мной любимый и уважаемый Дмитрий Муратов, блестящий главный редактор «Новой газеты», совершенно замечательный, позитивный, нормальный мужик, который сказал, что если бы народ оторвал бы задницу с дивана (по-моему, он выразился чуть круче) и пошел бы проголосовал, то все бы могло быть иначе. И, с одной стороны, я совершенно согласен с Муратовым, что если бы народ встал и пошел, и проголосовал, как надо, то всем могло бы быть иначе. Ну не всё, так кое-что.
Но, видите ли, в чем дело: масса – 90-95% народа – любого, в любой стране – всегда достаточно инертна, исключая периоды некоего брожения и подъема. Вот ,кстати, в 2011 году осенью, зима 2012-го – был подъем. И этот подъем не был политиками использован, в общем-то, никак: поговорили и разошлись.
Памятник Грибоедову должен стоять в каждом областном городе Россия, и на постаменте должно быть выбито: «Шумите вы — и только?»
Вот, понимаете, какая горестная история. Нет у Господа Бога для нас другого народа. Задача политика – народ поднять, расшевелить, возбудить, придать ему ускорение в правильном направлении, возглавить всё это движение, оседлать тигра — и вот тогда достичь политических целей, власти и использовать ее во благо этому самому народу и стране.
А что касается того, что народ у нас не тот, вы знаете, у нас во власти тоже многие считают, что если бы вместо русских Россию населяли бы немцы, голландцы… Еще Петр Алексеевич об этом мечтал. Как бы он хотел, чтобы все его подданные в России оказались в этой гигантской империи немцами и голландцами – это его голубая мечта.
Матушка Екатерина тоже руку пыталась приложить, но вот не получилось. Так что, если политики не могут составить внятную, очевидную, понятную любому нормальному человеку средних умственных способностей, программу, то это плохие политики, он вообще не политики. Они могут работать функционерами в некой политической структуре, но по большому счету политиками их считать нельзя.
Ребята, вы чего хотите сделать? Вот скажите так, чтобы все ваше основное положение можно было — в пять минут хоть на площади с трибуны, хоть две страницы убористым шрифтом. Если вы этого не можете, то, что же вы хотите? Народ вы хотите другой. Этот другой народ к своей «другости», знаете, шел много веков разными образами.
Вот, что касается выборов и того, что у нас не тот народ. Понятно же, что необходима конкретная политическая программа, включающая себя, разумеется, люстрацию всех членов властных структур. Как наша власть протестовала против того, что на Украине кого-то там — в мусорные баки!.. «Кто что ни говори: хотя животные, а все-таки цари», — как говорил Фамусов из той же бессмертной комедии. Да-да, в мусорный бак и на свалку истории.
И архивы должны быть открыты. Закрытыми остаются архивы, относящиеся реально к военной и государственной тайне, та информация, которая составляет ценность для государства сейчас. А что касается архивов – кто и зачем отправлял Дзержинского в Швейцарию в сентябре 18-го года – тому, сколько уже лет у нас? – 98 – вот это все должно быть открыто.
Да, вот мы идем к созданию МГБ. Но про МГБ отдельные слова, про МГБ – это не сейчас. Завершая тему выборов. Политика, в конце концов, это искусство. А политик – это человек, который может, так или иначе, мытьем или катаньем, выступлением на площади или аппаратными играми двигать народ и страну в нужном направлении. Если он ничего не может, то пенять он может только на себя. Вот то, что, к сожалению, у нас получается.
Я не знаю, в чем здесь дело. Мы не можем подозревать российский народ в недоговороспособности и политической импотенции – мы что-то имеем. Но что бы мы ни собирали — любая кровать оказывается автоматом Калашникова. Так что здесь у меня исторический оптимизм как-то кончился. Вот был-был, и потом как-то — раз! – и кончился. Поставим на все места чудесных людей типа Эллы Памфиловой. Ну, и что? И то же самое.
Выборы – это легитимация вождя.
В связи с выборами еще один вопрос. Часто задается вопрос, я тут даже написал на бумажке. Обычно, если вопрос заостряется, он звучит так: «Вот при Сталине Советский Союз был совершенно тоталитарным государством. Любые выборы были лишними абсолютно. Для чего, собственно, Сталин проводил выборы, которые были не нужны?» Ответ обычно дается такой: «А товарищ Сталин во всем любил порядок. Вот, если уж так было заведено, значит, для порядка он их проводил».
Вы знаете, это не так, это немного не так. Для чего, вообще, существует флаг любого государства, а также корабля, любой воинской части? В сущности это, — как писал справедливо великий Лев Николаевич Толстой, — тряпка на палке. Зачем надо умирать за тряпку на палке? Затем, что флаг – это символ. Можете называть это фетишем, но фетиш – это как-то стилистически сниженное выражение.
Флаг означает, что это мы, что мы все вместе, что мы гордимся собой, свой страной, свой ротой и полком и так далее. И когда мы умираем за флаг, мы умираем не за тряпку на палке – мы умираем за свою честь, за свою гордость, за свое коллективное сознательное и бессознательное. Вот, что такое символ. Все желающие идите Википедию, читайте, что такое символ, а потом идите по всем отсылам. Сейчас все написано.
Когда я в наши времена встречаю идиота… выразимся иначе – человека совершенно дубиноголового, который ничего не знает и спрашивает – как же так? – хотя ему достаточно четыре раза нажать на клавиши, я все-таки думаю, что я очень мало понимаю в людях, которые совершенно не хотят чаще всего ничего знать.
То же самое гимн – в сущности, комбинация акустических колебаний различной частоты. Почему слезы?
Так гимн – это тот же самый символ в акустическом оформлении, он означает то же, что флаг, но флаг – символ визуальный, так сказать, а вот гимн – акустический. Точно так же и герой, вот любой герой истории делается. Говорят – миф, говорят – легенда, но главное – это символ.
Вот один из главных символов – это Робин Гуд, который то ли был, то ли не был, то ли был неизвестно кем, а не тем, кто в кино и в балладах. Один из главных символов – это Жанна Д’Арк, деревенское происхождение которой весьма сомнительно, которая, вероятней, как полагают серьезные французские медиевисты была дочерью, кого надо дочерью, вплоть до принцессы крови, откуда ее знание обычаев, игр и так далее. И вообще, ее никто не сжигал, она вышла замуж за герцога Дере, родила пятерых детей, умерла 42-х лет от роду – это тоже известно ряду медиевистов, хотя не сто процентов историков так считают, да. Но, в общем, это известно. Дело не в этом. Это символ – символ великой любви к своей стране, к своему народу.
Так вот, что касается, понимаете, выборов. Выборы – это не просто действо. Выборы – это ритуал. Вот, когда реально выбирают, то здесь, действительно, при так называемой прямой демократии тысячи человек большого племени или союза племен собираются на огромной поляне перед священным дубом и голосуют конкретно. Это реальные выборы. Что происходит в результате выборов? Выбирают вождя. И что же вождь? Этот вождь легитимен. Что придаем ему легитимность? Совокупность воль его племени, его народа.
Вот выборы – это легитимация вождя. Потому что легитимность лидера, государства, она образуется двумя способами. Способ первый, вполне старинный – это наследственное монархическое право, это принадлежность к некому роду, который начал править когда-то – ну и вот, по праву прецедента оно уже и пошло, потому что это потомок Рюрика или это потомок Михаила Романова и прочее. Таким образом, его – что? Ну, скажем, в христианские времена его подвергали помазанию миром, и вот, значит, был, таким образом, легитимирован: имеет каких надо родителей и помазание.
Второй способ – это вождь, который легитимируется выражением воль. Вот эта совокупность воль – есть легитимация вождя.
Далее начинаются вечные игры, потому что вожди редко хотят расставаться с властью. Бывает, но редко. А чаще, все-таки не хотят. Тогда делается – что? Тогда воздействуют на избирателей. Устраивают какие-то могучие игры, задаривают какими-то благами, подарки преподносят, устраивают легкие, но прибыльные грабительские походы. И тогда начинают голосовать за этого вождя. Эти выборы еще нельзя называть фальсифицированными, но, как вы понимаете, административный ресурс включается.
А если же вождь по каким-то причинам не хочет, не может, не считает необходимым задаривать подарками или устраивать богатый грабительский поход, он может эти выборы фальсифицировать. Но то, что они остаются, означает: ритуал соблюдет. Дело не в том, что этот ритуал лишен внутреннего содержания. Дело в том, что это как помазание, это как акт венчания. Вот не хотела несчастная украденная невеста выходить замуж, но ее обвенчали. «Так что вот, простите, — говорит Маша, — но я уже обвенчана с ним, — у классика это говорится и тема эта в русской классической литературе, и не только в русской, старая, — что уже ничего нельзя поделать».
Так вот, вроде бы и неправильно его выбрали, вроде бы и не выбрали, но ритуал совершен. Это как помазание, это акт легитимации. Таким образом, участие в выборах в сталинские времена – это своего рода причастие к власти, причастие к вождю, причастие к общей 150-миллионной коллективной воли страны, это акт причастия к тому великому, малой частью которого, молекулой, ты являешься. Для людей попроще это имело значение. Это, знаете, всякая гнилая интеллигенция могла не ходить на выборы. Я, знаете, не ходил на выборы – лень мне было – а потому уже и не считал нужным. Но для массы народа это значение имеет. Как донимал меня один сосед с большим уважением к себе: «Выпью маленькую – пойду проголосую!» Он это произносил тоном человека, которому предстоит важное государственное дело.
Вот эта фальсификации, однако, не отменяет момент легитимности. А народ ведь он прост. Народ, он не то как дети, не то как толпа, не то как наивные доверчивые девушки: ритуал есть – ну, значит, все в порядке. Ну, выборы подтасовали, но, тем не менее, ведь ритуал есть?
Товарищ Сталин был огромный специалист по захвату и удержанию власти, огромный специалист по работе с массами всеми, наверное, возможными способами. Он хорошо понимал действия этого ритуала: выборы, где никто никого не выбирает, но каждый проявляет свою верноподданность, каждый причащается величия страны и каждый свою волю отдает воле вождя и тем самым делается мощнее и сильнее.
Не надо над этим смеяться. Сохранились воспоминания вроде: гонят очередную колонну раздетых, уже голых обреченных в концлагере в газовую камеру и мальчик кричит: «Ничего, мама, Сталин отомстит!» Вот, куда работают такие вот ритуалы, как выборы.
Я думаю, что на этом можно с выборами совершенно покончить, потому что у нас с выборами все уже совершенно понятно. Что и как будет дальше, пока сказать никто не может.
У нас подменяется понятие любви к Родине славословием о любви к Родине.
С этим связан в конце один вопрос. В общем, как сказал Юрий Афанасьев, что вероятней всего Россия будет тихо угасать и исчезать – «Как вы думаете, насколько это вероятно?» Я не знаю, насколько это вероятно, но к нашему величайшему прискорбию в какой-то степени это вероятно. Правда, это относится не только к России, будем объективны.
И с этим связано – что? У нас произошла очень интересная подмена понятий в последние годы. Всем это совершенно ясно, но тем не менее. Слово «патриотизм», на которое делается такой упор, которому придается такое значение, что впору открывать патриотические с большой буквы школы, как это было в «Трудно быть Богом», Стругацких братьев. Но, как правило, под патриотизмом у нас понимается такая, я бы сказал — простите великодушно — декларация шовинизма: вот все наше хорошее, лучшее, чем у всех или не худшее, чем у кого угодно, а всё ихнее – это ну, или ненужное, или плохое, или неправильное, или «ну ладно – у нас не хуже». Это не патриотизм.
У нас подменяется понятие любви к Родине славословием о любви к Родине. Вот был недавно пожар – пожар большой на этих складах завода пластмасс, где погибли 8 пожарных. Вот их гибель – это акт патриотизма. Тушить пожар надо было – работа такая. И вряд ли они, когда работали – а хоть и до работы, а хоть и после – те, кто остался жив, говорили такие речи, как кандидаты в депутаты, которые успешно прошли, как чиновники, которые по телевизору говорят о патриотизме. Именно это есть патриотизм. Патриотизм выражается – простите за банальность, куда ни возьмешь… — не словами, а делами. Мне стыдно это говорить, настолько это ясно. Патриот – это не тот, кто говорит о патриотизме, а тот, кто живет для того, чтобы его стране была от этого польза.
Любой честный врач любой страны, России, в частности, учитель, любой работяга, кто угодно – патриот по факту. Вот он работает. Он получает меньше, чем он зарабатывает. Он не ворует, потому что большинство не ворует. Ну, по факту. Ну, что может учитель украсть? Понимаете, это и есть патриотизм. Мог бы и свалить. Мог бы, как советовал Медведев, уйти в бизнес сникерсами торговать. Не уходит. Вот это примерно и является патриотизмом.
Я вспоминаю часто историю, как в годы перед 91-м Юрий Михайлович Лотман, который в этом время читал лекции в университете Болоньи – а университет, худо-бедно, первый в Европе и мире – сделали предложение… Какое предложение – после перерыва на новости.
М.Веллер― Так вот, когда Лотману в 1990 году, когда все уже разваливалось, все нищало, все разваливалось, когда пахло черт знает чем, предложили профессуру в университете Болоньи, где он тогда читал курс лекций по семиотике и курс по русской литературе 20-го века, и он отказался, — его спросили: Ну как же так? Ведь же всегда может летать на родину и помогать материально своей семье и всем нуждающимся. Ответ Лотмана был: «Понимаете ли, место врача – в холерном бараке». И вернулся на свой филфак в Тартуский университет, в каковом Тартуском университете к его 300-летию – не помню, какой год, начало 1980-х – было 300 человек награжденных, и только Лотман никак не был отмечен с его сомнительной фамилией, сомнительной национальностью, сомнительным формализмом в литературоведении и сомнительной семиотикой. Вот приблизительно то называется патриотизмом.
И когда говорится, что семьи погибших пожарных получают миллион рублей, и по проклятой привычке все считать, я считаю — это получается, 15 тысяч долларов, то есть цена, прямо скажем, достаточно дешевой сейчас машины. Олимпийцы за медали получали – я уж сейчас не помню – «Лексусы» или БМВ. Кто больше сделал для страны: тот, кто удачно выступил на Олимпиаде или тот, кто отдал жизнь, когда горело? А горело плохо. Когда было сказано: «Не выходите без нужды из дома, закрывайте окна-двери», – что там было в воздухе, я не знаю, мне не докладывали, не публиковалось (когда горит пластмасса, это хорошо). Скажите, пожалуйста, а по миллиону долларов западло было дать? Жаба задушила? Самим надо воровать. А по полмиллиона – тоже? И по 100 тысяч дорого? А вы много можете купить на 15 тысяч долларов – семья, осиротевшая без кормильца? Вы купите комнату на 15 тысяч долларов? Что вы купите? Нехорошо это всё как-то.
Вот, я думаю, что люди, которые определили такие выплаты, они никакие не патриоты — они нормальные жлобы, которые присосались к власти. Это бывало всегда при всех режимах — и советском и постсоветском, и досоветском и каким угодно. Это вот о патриотизме.
В 1965 году к 20-летию великой Победы, когда она отмечалась весьма громко и торжественно, в «Новом мире» у Твардовского — Твардовский – это отдельный разговор с его семьей раскулаченных, с его «Страной Муравией», с его орденом Трудового Красного Знамени, с его запойным пьянством, перешедшим в алкоголизм – это все отдельный разговор; человек несчастный с больной совестью – так вот Твардовский напечатал роман. Если я не ошибаюсь, 5-й и 6-й номер – майский и июньский. Они тогда выходили с большим опозданием месяца на три четыре. Повести обычно назывались тогда по нашей жанровой квалификации Василя Быкова «Мертвым не больно». Ну, грохот, который с этим был связан – получил по затылку сильно Твардовский, Быкова начали упоминать исключительно в отрицательном смысле, начиная от правительства и до самых низов. Это к тому, что один из главных героев — отрицательный герой – романа «Мертвым не больной» — это особист капитан Сахно, который такой патриот, такой патриот! – просто пробы негде ставить на этом патриоте.
И когда немецким прорывом захватывают госпиталь, и в плен попадает Сахно, который не застрелился, который содрал знаки различия, который услужливо хватает – я сейчас не помню что – не то треногу от артиллерийской буссоли, не то чего – и услужливо несет, и его не убивают. Пристроился. Ну, чего не пристроиться? 800 тысячи НРЗБ во вспомогательных войсках бывших советских военнослужащих служило у немцев единовременно, не считая текучи – естественная убыль расходного материала.
Вот кто патриот, а кто не патриот. Одни воевали, а вторые потом рассказывали, как они воевали. Почему-то тех, которые рассказывают, и считают, прежде всего, патриотами. Хотя это, прежде всего, люди тыловые, штабные, разнообразные снабжены и так далее.
И есть чудесное старинное такое – начнешь читать и не остановишься перечитывать — это в «Трудно быть Богом», Стругацких о патриотизме, о патриотической школе. И когда регулярно спрашивают, что читать – вы, знаете, на мой взгляд, пять главный книг братьев Стругацких, пять основных, пять программных – это «Трудно быть Богом», это «Попытка к бегству», с которых они начались как серьезные уникальные писатели, это «Хищные вещи века», где они столько всего предвосхитили; это «Обитаемый остров», ставший очень известным после ужасного совершенно фильма, отвратительного; и это «За миллиард лет до конца света».
Как сказал когда-то Станислав Ежи Лец, книги, которых не стоит читать дважды, не стоит читать и единожды. С этим связан вопрос: «Я прочитал вашу лекцию по литературе 20-го века, и получается, что большинство книг не надо читать вообще – так вас надо понимать».
М.Веллер― Разумеется. Книг написано столько, что ни один нормальный человек не перечитает за всю жизнь даже малого процента всей только беллетристики, только так называемой художественной литературы. Читать надо, во-первых книги главные, во-вторых, те, которые ты нашел по себе. Что касается всего остального – посмотрел: не пошло, не идет, не так важно – плюнь и брось. Вот, что я вам скажу по этому поводу.
Переходим, однако, к вопросам, потому что время наше идет. Правда, сейчас я тоже ответил на вопрос. Сейчас мы начнем с ними…
Вот чудесно, прекрасно! От Артема из Москвы: «Подскажите, пожалуйста, правила хорошего думания». Знаете, правил здесь не существует. Все эти посылы типа теза, антитеза, синтез, анализ – это все, вы знаете, уже разбор формы философских ходов и методов.
Первое. Когда-то сформулировал Шопенгауэр и совершенно справедливо – это и до него знали, как-то из его уст стало известно – что необходимое качество гения – это постоянная длительная сосредоточенность на одном предмете рассуждения. Только таким путем можно достичь глубин понимания. Это правило первое.
Когда человек играет на эпатаже, то он может позволить себе всё.
Правило второе: вы знаете, старайтесь читать некоторые заведомо умные книги. Они иногда могут показаться скучными, особенно сначала, но вы как-то попробуйте – с возрастом наберется.
Третье. Что касается хорошего думания – здесь есть ряд пониманий, ряд аспектов, ряд вариантов. У Бальзака есть прекрасное рассуждение, что ум крестьянина – это одно, а ум профессора университета – это другое. И профессор может пойти на базар и быть обманутым крестьянином, у которого свой ум. Это отдельный разговор, что же такое ум и в какую сторону он направлен. Эта тема чудесная совершенно отдельной лекции.
Книги, которые, я думаю, лучше всего прочитать для того, чтобы понять, что к чему и посмотреть, как добросовестно и последовательно мыслили люди, действительно, с золотыми мозгами, — это, Артем, если вы живете в Москве, у вас есть возможность пойти в библиотеку, которая раньше называлась Ленинской, а сейчас не то Центральная, не то как — ну, все знают, что такое библиотека — и взять там почитать Герберта Спенсера. В 90-е годы у нас несколько раз переиздавалась только его «Синтетическая философия». Этого совершенно недостаточно – один небольшой томик. Это такой обзор галопом по Европам. Человеку, начинающему читать Спенсера, это ничего не даст. А вот, когда ты берешь и читаешь спокойно, допустим, «Основание биологии» с самого начала – только читать спокойно строчку за строчкой, абзац за абзацем, — на 50-й странице ты обнаруживаешь, что ты вдруг начал думать чуть-чуть иначе, тебе началась открываться картина мира. Так что Герберта Спенсера всем на этот случай рекомендую. В других-то городах – тяжелее, разве что еще в Питере.
Ну, это несерьезно: «Прокомментируйте, пожалуйста, последний эпатаж Жирика, который после награждения его орденом, воодушевленно пропел «Боже, царя храни!» — затем обернулся на президента России и поклонился».
Ну, во-первых, люди знают, что кашу маслом не испортишь, что лучше перебдеть, чем недобдеть. Второе: когда человек играет на эпатаже, то он может позволить себе всё. Третье: вы же и так все понимаете, какие же тут, видите ли, еще вопросы?
Четвертое: один раз я видел по телевизору, то есть публично смущенного Жириновского. Это было, Наверное, лет 6-7 назад, когда была передача – убей бог, я сейчас забыл, по какому каналу – где с одной стороны был Кургинян, а с другой стороны – Сванидзе. И вот там припирались по поводу судеб страны, политики, Советский Союз – за и против. И у каждого сидело, по-моему, по три свидетеля. Вот у Сванидзе тогда был Чубайс, у Кургиняна был Жириновский. И Чубайс так это мягко, как он умеет, гадливо улыбаясь, сказал Жириновскому, что, «поскольку, Владимир Вольфович, вы знаете, что мне отлично известно, кем и как, и почему была образована ваша партия…», — и у Жириновского какая-то рябь пошла по лицу и на этом дискуссия кончилась. Ну, так, что вы хотите? Не относитесь к этому всерьез.
Так. Вот вопрос о фашизме. Единого определения термина «фашизма» я не нашел. Даже во время нюрнбергского процесса не было сформулировано, что такое фашизм.
Не надо изобретать деревянные велосипеды. Сначала берите в Википедии – что такой фашизм, и читайте разные вариации и мнения разных авторитетов в этой области. Единого определения не существует. Ряд исследователей в чем-то не соглашаются друг с другом.
Второе. У меня в книжке «Кассандра» есть глава, которая называется «Фашизм». Она переиздавалась много раз сама по себе эта глава. Я не помню сейчас, вошла ли она в книжку, которая вышла недавно под названием «Накануне неизвестно чего»; по-моему – тоже. Но вы в Википедии набираете: «Веллер, фашизм, читать онлайн» — и легко это прочитываете. Чего же это я сейчас буду долго распространяться.
У Барака Обамы есть отдельные черты, за которые его можно уважать.
Что у нас дальше… А-а! Необыкновенно свежее наблюдение. У президента довольно богатой страны США всего одна загородная резиденция Кэмп-Дэвид. У президента России, страны с бедным населением (72-е место по доходам на душу населения) их 15. Это с обслугой огромные средства. А в чем вопрос? Да, это известно. Правда, называются разные цифры. Я когда-то слышал цифру вроде 20-ти.
Видите ли, у Барака Обамы есть отдельные черты, за которые его можно уважать. В частности, Барак Обама носит часы то ли за 200, то ли за 300 долларов, которые ему на день рождения вскладчину подарили его охранники. Механизм японский, а корпус и сборка – американские, отечественные. Совершенно этого не зная, совершенно отдельно, я купил когда-то в Ленинграде в часовом магазине на Измайловском проспекте точно такие же часы. Они стоили примерно 250 долларов в долларовом эквиваленте. Механизм был японский, а корпус, исполнение были российские. Вот у меня была мысль: нельзя ли как-то подарить Путину эти часы, но, честно вам признаюсь, случая пока не выдавалось. Я думаю, что такие часы человека украшают. Потому что купить часы за лимон баксов может любой аравийский шейх. По-моему, это непристойно.
— «Две трети населения едва сводят концы с концами. Почему же народ избрал богатых депутатов? Забыл народную мудрость: сытый голодного не поймет? Геннадий Васильевич». Геннадий Васильевич, ну какие выборы? Все понятно уже про выборы. Ну, какой народ! Народ сидел дома. Ну, что это значит – ловкость рук и никакого мошенства. Вот наперсточник: три наперстка, один шарик. Под каким наперстком шарик? Ни под каким! Вот так играли настоящие люди. А вы, право – «народ избрал…». Ну, что вы! Видимо, матрица такая, что как ни крути, а получается анархия, самодержавие, еще чего…
— «Постоянно в США расстрел людей всякими маньяками, а как заглянешь в статистку, в России процент умышленных убийств намного больше». Вы знаете, да, это, действительно, всегда удивляет. По телевизору – опять кого-то убили в Америке, а у нас в несколько раз больше и все тихо, спокойно, деловито… Это есть.
— «Все-таки, хорошо свободное ношение оружия или плохо?» Знаете, к свободному владению оружием нужен еще ряд подзаконный актов. Потому что, например, в США, где вторая поправка Билля о правах гарантирует свободное ношение оружия, в городе и штате Нью-Йорк владение оружием и ношение его обставлено таким количеством условностей, что ты обязан — про сейф, про разобранное…, про боеприпасы отдельно…, провозить в багажнике…, про разные разрешения, извещения, — что практически никто в Нью-Йорке кроме преступников оружие не носит.
Я знаю людей из наших мигрантов, в частности, которые жили где-нибудь там, в Огайо, в Оклахоме у которых были стволы. Вы знаете, у кого-то просто для удовольствия. Вот так пошел, так интересно, так мило: оружейная лавка – там взял, купил. Какие дела? Нечего предъявлять. В цель там пострелять, побаловаться – ну, игрушки взрослых мужчин.
Переезжая в Нью-Йорк и ознакомившись, продать это куда-то в комиссионку хлопотно, невозможно – они это просто к чертовой матери выбрасывали в Гудзон или в океан. Так что владение владению рознь. Но, в принципе – безусловно. Всегда свободного человека от раба, гражданина от негражданина отличало владение оружием. Владение оружием было совершенно нормально. Оно было категорически запрещено большевиками в ноябре 1917 года, через три недели после Октябрьского переворота, потому что большевики давили любую возможность любого вооруженного сопротивления. И вот как они его категорически запретили и право это отняли, так с тех пор оно не возвращалось.
Когда говорят: но ведь первыми воспользуются преступники, — у преступника оружие есть и так. – Но ведь будут стрелять! Видите, в чем дело – к оружию нужны еще соответствующие законы, повторяю я, потому что честных людей во много раз больше, на два порядка, чем преступников. И честные люди истребят преступников молниеносно. Только для этого нельзя сажать за самооборону на 10 лет – то, что у нас происходит.
Так, про лекцию о литературе мы уже говорили. Прекрасный вопрос: «Не планируете ли вы жениться на Хиллари Клинтон после всего того, что вы с ней сделали?» Уважаемый… как вас? – Ватман, будьте любезны, напишите мне, что я с ней сделал. Мне тоже интересно. Может быть, я сделал что-нибудь такое, что, в самом деле, дает повод жениться.
Если вы возьмете всю теорию эволюции, то произросла-то она из философии.
Второе: нет, большое спасибо, меня не привлекает эта рушащаяся фигура, которая лжет всем по каждому поводу… Ну, вы представляете такую жену, которая всегда лжет и падает на ровном месте? Спасибо вам за такую подругу жизни. Нет-нет – пусть Билл с ней сам мучается. Пускай она ему в глаз дает.
— «Как вы думаете, будут ли преследоваться в уголовном порядке за сепаратизм те россияне, которые сомневаются, в правоверности, — так написано в вопросе – аннексии Крыма?» — Юрий, город Новгород. Вы знаете, замечательный вопрос. Я что-то не задумывался. Ведь должны. Ведь это же призывы, действительно, к сепаратизму, к отделению части страны. Я думаю, что это впереди, я думаю, что это в будущем, и, возможно, не в очень далеком, потому что аббревиатура МГБ, ассоциирующаяся с фамилиями товарища Абакумова и другими прочими товарищами… Чем командовал Абакумов в том МГБ? — СМЕРШем! Так что вот, я не знаю… суровые такие буквы, да исполнение, я думаю, будет как-то соответствовать. Так что, может быть, будут и преследовать. Преследовать-то – ладно, когда поймают, что сделают после преследования?
Здесь опять же по философии: «Мудро осознав, что на вопросы можно рано или поздно ответить и закрыть лавочку, философы переключились с ответов на вопросы, оставив дураков ни при делах». Да ну что вы, наш дорогой Моисей Соломонович, из Питера. Я думаю, что мы с вами как-то задали вопросы и ответили на вопросы. Вот вам французская литература — а одновременно философия, а одновременно социология, а одновременно политология – французского просвещения. Вот вам Руссо, вот вам Монтескье — это люди, из которых выросла Великая французская революция, которая постригла много голов и пролила много крови, но после Великой Французской революции, после Наполеона, который ей, так или иначе, наследовал, Европа уже никогда не стала прежней. Вот, понимаете, что такое философия.
Если вы возьмете всю теорию эволюции, то произросла-то она из философии. Не надо думать, что философия – это только внутринаучная наука, исследование вопросов онтологии и вообще терминологии. Нет-нет, это такие философские поднауки, это внутрифилософские прикладные направления. А философия изначально занималась вопросами главными. И вопрос происхождения мира – откуда он произошел и куда идет – был всегда одним из основных философских вопросов. А то, что в последние 30 лет этим философским вопросом в основном занялись физики, а иногда математики, и иногда биологи, а иногда компьютерщики , говорит о том, что философия – это не только отвлеченные рассуждения, а о том, что люди делают. Понимаете ли, когда Ламарк построил теорию эволюционизма, он ведь не был только биологом, это была уже философия, это был взгляд на мир. Вот, какая история.
Так что, ради бога, я понимаю, что кто там что сделал с «философского парохода», которых выслали. Вы знаете, вот эти в общем и целом не сделали ничего. Потому что русского философского ренессанса не было, потому что ренессанс, возрождение – не может возрождаться то, чего не было. В России не было никогда философии. То, что обычно именуется русской религиозной – христианской православной – философией, это, я бы сказал теософская эссеистика. Это философские, философические эссе не разные темы. Эссе отличается размытостью формы и содержания. Оно не строит никакой законченной конструкции, оно ни к чему не призывает. Это общие рассуждения на тему насчет свободы и тому подобное. Из этого, я думаю, не вышло ничего. Но, если бы их оставили дома и у них были бы ученики, и у них были бы оппоненты у учеников тоже, то философия в России могла бы быть. Но вот, Владимир Ильич имел иные взгляды, понимаете-ли.
И что у нас есть еще такое прекрасное? А, да-да… Я не буду называть автора. – «Господин Веллер, как вам не стыдно утверждать, что в Сирии от действия российской авиации не пострадал ни один мирный житель? Бомбить с 10 тысяч неуправляемыми бомбами – и всё точно в цель. Вероятное отклонение ФАБ-250 с этих высот составляет около 50 метров». Дорогой мой, чтобы с этой высоты засветить с точностью 50 метров – это нужно быть таким снайпером… Ну, что вы. Это бы Ю-87 могли бы неплохо отнестись. Здесь написано: А-Сергей. Вот ник: А-Сергей. Корнет-а-пистон. А-Сергей. Вот 50 метров с высоты 5 километров – ну что вы!
— «А кто дает координаты целей?» А кто вам сказал, что при бомбардировках дают? В общем, что я вам скажу, А-Сергей, там, на картиночке рядом такой ребеночек в штанах с помочами… Вы знаете, ну, может быть, чувство юмора не у всех одинаковое, равно чувство иронии, равно и другие чувства, вы знаете. Вот чувства у людей бывают нестандартные.
Ирония в основном построена на интонации, на обратной конструкции явно пародийной, каковую конструкцию человек простодушный может проглотить за чистую монету. Я имел в виду, что – ну, конечно же, ни одного человека – никогда. Вот нам сказал – и я, здесь, верю. Вот я вижу честные глаза – назовем так – армейского пресс-атташе, который говорит, что ни одного. Я ему верю. Как люди с такими честными глазами умудряются воровать… Нет, я не про атташе. У них там у всех — у гражданских и у военных — такие честные глаза. А, понимаете, два триллиона долларов вывезены из страны. Так что, когда мне говорят – вот я верю.
Вот про этот самый гуманитарный конвой в Алеппо. Ну, взорвался, ну черт его знает! Но никто не бомбил, понимаете. Так что относитесь к этому адекватным образом, так что больше веселья, больше смеха. Надо смеяться – хуже будет. Так что всего доброго, до свидания!
Be First to Comment