М.Веллер ― Итак, добрый вечер! Воскресенье, 17-06. Программа «Подумать только…». Михаил Веллер. И давайте потихонечку пытаться разбираться кое в чем из происходящего, в чем успеем разобраться. Новостей у нас много – время такое. И вот одна их них, свежая, в общем, новость — двух суток нет, не протухла, — что депутат Госдумы, парламента российского Ольга Баталина предложила… снизить несколько ипотеку молодым семьям за рождение ребенка.
Вы знаете, в общем и целом, это прекрасная новость. С одной стороны, дети – это наше главное и наше всё. С другой стороны, дети нужны и стране. С третьей стороны, что касается ипотек, почему-то государство всегда на стороне богатых, что не есть всегда очень здорово. Теперь останется разобраться: если скажут: «Дорогие мои, ско
лько вы там должны? — и вот вы родили ребенка и теперь у вас денег стало на человека меньше, — знаете, мы спишем вам эту ипотеку, или государство заплатит банку по себестоимости, может быть, договорится с банком. Государство всегда имеет способы и рычаги – надавить на банк. Или это всё спишут вообще».
Сегодня в Европе правозащитник – это СПИД, уничтожающий социальный иммунитет.
Но вот какой именно процент, если помочь, если определенный процент из ипотеки… 10% — это все равно не облегчат. Вот здесь разобраться: это популистская мера в преддверии приближающихся выборов, или это, действительно, забота? Потому что Ольга Баталина сначала, несколько лет назад, когда принимался закон, будь он неладен, печально знаменитый, скорбный Димы Яковлева, сначала занимала благородную позицию, что нельзя детей оставлять без семей, детей, которых никто не взял. Прошло несколько месяцев – она сказала, что незачем перекладывать заботу на чужие плечи, все правильно: усыновлять никуда не дадим. Интересная такая смена мнения.
Если бы в самом деле погасили долги по ипотеке всем, у кого родится еще один ребенок, мгновенно все родили бы детей, и детей стало быть больше, и забот стало бы меньше, и поддержка правительства, кстати, стала бы больше. А так я не знаю, что они придумают до следующего раза.
Дальше у нас есть группа вопросов, которые невозможно все зачитывать, вопросов около 80-ти. Вот один из этой группы от Сасеса. Вот кликуха… простите, это у блатных кликуха, а в сети это называется «ник», но смысл тот же самый, потому что объявления анонимные. Анонимные – это очень удобно. Кто хочет, пишет, что хочет на заборе, а кто он такой — никто вроде и не знает. Жутко развязываются руки. Но мы не про то. Вот этот Са̀сес или Сасѐс пишет: «Почему никто не понял нашего патриарха, когда он говорил о человекопоклонничестве? Ведь ясно сказал, что пора короновать нашего президента на царский престол, и будет у нас свой помазанник Бога и вся ересь исчезнет тут же».
Вы знаете, это тот нечастный случай, когда я, будучи урожденным атеистом и, проникнувшись ко всем формам религии, в возрасте уже 26-27 лет, работая в Государственном музее истории религии и атеизма, процентов эдак на 90-95 согласен с патриархом. Не потому, что я решил вдруг воцерковиться — или как правильно сказать? – креститься и сделать церковную карьеру, а потому что здесь есть большой смысл, который, мне представляется, был не развернут. И в общем и целом, те, кто пишут речи – вот спичрайтеры патриарха, пресс-служба патриарха могли бы подготовить документ, на мой взгляд, несколько получше.
Что имеется в виду? Имеется в виду, что у людей везде и всегда существовали надличностные ценности – это, как ни странно, термин, который ввел я сам, один в 2001 году. У любого нормально человека есть что-то, что представляется ему более ценным и более дорогим, чем собственная жизнь. Пример самый простой на уровне даже животного мира: это для матери, прежде всего, жизнь детей – дороже жизни собственной — это, естественно. Но, когда люди боролись за жизнь своего племени, своего народа, своего государства; когда товарищи ученые крепко портили себе жизнь, а иногда и вовсе лишались ее, отстаивая свои научные идеи; когда антиклерикалы, кстати, веками боролись за свободу мнений и за права в разрез интересам церкви, как церковь тогда утверждала, а церковь их отлавливала и, понимаете, кого куда, иногда и на костры – вот это у людей были надличностные ценности. Они это делали не для себя.
Строго говоря, надличностная ценность – это когда у тебя есть что-то, что не для тебя, а для большого количества людей, и это большое количество людей тебе весьма дорого, потому что любой идеалист, строго говоря – это реалист на более высоком уровне: ему нужно не только для себя, но еще для большой группы людей.
Что же у нас произошло? В общем-то, не у нас, в общем-то у них в 20-е годы на Западе, начиная с Германии – а Германия, строго говоря, родина научного социализма и научного коммунизма, хотя и Англию с Францией нельзя обойти вниманием, нельзя не признать их заслуг – они решили, что главное в мире – это человеческое счастье. Вы знаете, когда тебе не дают дышать, то мысль справедливая. В конце концов, где же обещанное счастье? Но, когда счастье отдельного человека объявляется венцом всего и любые попытки лишить человека прав на какое бы то ни было его счастье, на любые виды счастливого довольствия объявляются преступлением против его личности и ограничением его свобод, то следствия бывают необыкновенно интересными. Потому что все виды сексуальных удовольствий, все формы мировоззрений, все варианты человеческих отношений, все разновидности трудовой этики и так далее – всё это объявляется совершенно свободно отдаваемым на усмотрение человека, если он этим особо никого не ущемляет, и пусть живет как хочет.
Что из этого следует? Из этого мгновенно следует релятивистская мораль. То есть в одно время одно хорошо, а в другое время хорошо и правильно другое. Вот один человек хочет так – он прав. А другой человек хочет эдак – он тоже прав. Все правы. Все мировоззрения правы, все виды удовольствий правы, все образы жизни совершенно правомерны и имеют право.
Вопрос: а может ли существовать социум, внутри которого живут люди, которые дудят кто в лес, кто по дрова? Ответ: может. Надо быть терпимыми и уважать права всех. А закон, конечно, будет. Его надо соблюдать. Но вот закон должен давать человеку максимальную свободу. А когда чего-то делается, оно всегда стремится расширяться.
Именно: насилие над личностью – это плохо. Дальше начинается: любое насилие над личностью — это плохо. Дальше начинается: любые попытки человеку поставить какие бы то ни было рамки в чем бы то ни было, если конкретно… а конкретно – это значит, здесь и сейчас, а не завтра, не ущемляя другого. Вот свобода человека не ущемляется.
И когда, допустим, по кампусу идут голые студенты, говоря, что они нудисты — таковы их убеждения, они же никому этим не мешают: да, они ходят голые, в этом нет ничего плохого: что естественно, то не безобразно, а в конце концов, победителями конкурса красоты они быть не обязаны — собираются другие студенты, говорят: «В самом деле, они имеют право. Пусть ходят голыми». Тут вылезают, допустим, студенты-мусульмане и говорят: «Вы знаете, они, вообще-то, оскорбляют наши религиозные чувства, потому что, с нашей точки зрения, по шариату, в общем, это как минимум оскорбление».
Собирается совет и говорит: «Вы знаете, а как мы это будем примирять? В самом деле, а вот для них это оскорбление, а для них — свобода. А давайте проголосуем: одеваться им или не одеваться?» В результате приходят к выводу: одеваться. Потому что они белые протестанты, а мусульмане не принадлежат к христианскому большинству и не стопроцентно белые, следовательно они меньшинство и значит, они угнетенные, значит, их права должны учитываться в первую очередь. Потому что из этой идеологии «каждый имеет право на все» мгновенно вырастает то, что было названо «позитивной дискриминацией», а именно: вот представитель угнетенного меньшинства, но, может быть, сегодня его никто не угнетает, его нельзя называть негром – это оскорбительно, он афроамериканец, но когда-то его предков угнетали.
То, что 300 лет назад его предков сожрали бы, зажарив предварительно те, кто в Африке их поймали – это не считается. Но, поскольку они их не сожрали, а продали белым работорговцам в обмен на ружья, «огненную воду» и ткани, то потом предки работали в течение 150 лет рабами, и теперь они… ну угнетены – нет, слово «раса» произносить нельзя – ну какое-то меньшинство, понятно, цвет… тоже нехорошо, но меньшинство. Это означает, что не при прочих равных им должно оказываться предпочтение, а вообще предпочтение.
Такое ощущение, что в Европе реальность доведена до отчаяния.
Так вот, что имел в виду патриарх – иначе мы далеко уйдем в этой лекции – что должны быть в этой жизни твердые критерии, и должны быть ценности превыше собственного личного удовольствия, ублаготворения своего желудка, своего любопытства, своей сексуальной сферы, своего желания танцевать или покупать новые тряпки или стоять на голове посреди мостовой – это все ради бога! – но должно быть что-то большее, и все должны знать, что это что-то большее у них есть. Вот по этому большему должны как-то ориентироваться.
А отвечают: Нет, ничего подобного! То есть да, говорил Платон две с половиной тысячи лет назад и с тех пор это повторяли бессчетно: «Что хорошо для улья, то хорошо и для пчелы». «Нет, – сказали неолибералы, которые произошли-то, в общем и целом, от неокоммунистов и неосоциалистов 20-х годов, — нет, – сказали они. Вот то, что хорошо для каждой отдельной пчелы, должно быть хорошо для всего улья вместе». Но вот улей будет разваливаться.
Я сформулировал это много лет назад: Когда нет, ради чего можно отдать жизнь, то нет, собственно говоря, и ради чего жить на этом свете. Ценность жизни измеряется тем, за что ты готов ее отдать. Если ты ни за что не готов ее отдать, то твой идеал существования не отличается от идеала существования полевой мыши: чтобы была надежная, теплая норка, чтобы было много, что хищники тебя не съели, чтобы потомство можно было спокойно выводить. А чего еще? И прекрасное совершенно удовольствие. Еще бы, чтобы погода была, понимаете, хорошая. Это не идеал человечества — это идеал хомяка, идеал животного, которому совершенно не нужен никакой мыслительный аппарат: это делается на уровне инстинктов.
Потому что человек по природе своей немножко больше, чем потребитель, потому что ты сначала сделай, а уж потребление получится автоматически – об этом можно не волноваться.
Вот что, представляется мне, имелось в виду. И когда каждый будет кто в лес, кто по дрова, то образуется вавилонская башня, которая обязательно рушится, потому что каждый начинает говорить на своем языке и разбредаются в разные стороны.
Вот религия при всех своих недостатках, при всей своей не только положительной, но и отрицательной роли, которую она сыграла в веках и тысячелетиях, — религия однако всегда, с тех пор, как человек появился, играла роль некоего свода надличностных ценностей. А надличностные ценности позволяли людям на некоей безусловной основе, которая выше каждого из них, собираться в социумы и делать общие дела, без чего человек не существует. Грубо говоря, человек не существует без надличностных ценностей.
Это, знаете, такие особо продвинутые или особо добродетельные, или особо воспитанные с детства могут быть прекрасными коллективными, общественными людьми и без религии тоже, разумеется, и бывали в разные времена. А простой массе религия нужна была, есть и будет, при том, церковники всегда занимались внутренними дрязгами, всегда решали внутренние проблемы, подсиживали друг друга, грешили взятками, всем чем угодно – всё это есть: люди, понимаете ли. Но там церковь играла роль свода надличностных ценностей, в противном случае все разваливается на куски, что мы сейчас и наблюдаем кое-где в краях, которые представляются нам сравнительно благословенными, желанными и благоустроенными.
Что у нас произошло еще. Знаете, пресса устроена так, что она не интересуется происшедшим неделю назад Вот то, что сегодня, вчера, несколько дней… потому что это привлекает внимание, это дает рейтинг. Таким образом, что-то давно перестали говорить о система «Платон», о дальнобойщиках, которые протестовали, о поборах на дорогах; о том, что все это аукнется нам всем, потому что простые потребители коллективно из своего кармана за все за это и будут платить. Вот как-то, знаете, все рассосалось. И то, что тариф нынешний – 1 рубль 53 за погонный километр дороги – его собирались увеличивать вроде бы с 1 апреля, а сейчас вроде бы собираются увеличивать с 15 апреля, но это все уже неинтересно.
То, что в Вологде где-то притягивают к суду дальнобойщиков, которые бастовали, протестовали – это все уже неинтересно. То, что на Урале у дальнобойщиков проблемы аналогичные… Вот где они все, которые собирались в колонны в Петербурге, в Москве, хотели ехать в центр? Вот как-то замолкло. «Так начинания, вознесшиеся мощно, — да-да, – теряя имя действия, сворачивают свой ход». Шекспир, безусловно, не знал слово «дальнобойщики», и двигатель внутреннего сгорания еще не изобрели. Но суть не меняется: забыли немного все про дальнобойщиков. А вот кому надо обирать их – те помнят.
Еще были вопросы по поводу ПЭН-клуба, ПЭН-центра российского – на кой черт я его приплел! Вы совершенно правы. Я кажется, забыл пару передач назад сказать главное. Когда московский, русский ПЭН-центр подал заявку на грант – 3 миллиона рублей, помнится (в доллары переводите, делите сами – по курсу) – за то, что напишет сколько-то человек, какое-то количество членов ПЭН-клуба книгу про войны уже после окончания Великой Отечественной, оно же Второй мировой и, включая Крым, Донбасс и тому подобное. Это означает, что еще не запрягают, а уже показывают, что вот уздечка и хомут. Это уже хотят быть Союзом советских писателей. Уже говорят: «Вы знаете что – дайте нам, пожалуйста, деньги, а мы за эти деньги напишем то, что нужно партии и правительству, — ну или, говоря иначе, партии «Единая Россия» и президентской администрации, еще кому-нибудь, — ну а уже заказы делить будем промеж группы своих товарищей». Ну, потому что есть же устроитель, главный актив, вокруг какие-то люди… Ну везде, в любой конторе все так всегда делается.
Вот это очень грустно. Они не хотят быть свободными творцами, они хотят опять министерство литературы, чтобы в этом министерстве литературы – какая разница: Союз писателей, ПЭН-центр? – они занимали бы выгодные места, таким образом, прирабатывали бы. Вот это меня очень как-то огорчает. Не надо бы этого делать. Вот, почему я поминал ПЭН-центр.
Да, конечно, очень важная новость… Это, знаете, как же людям нужно пудрить мозги! Часы перевели в шести регионах или в пяти – я уже забыл – на час вперед. Слушайте, часы изобрели довольно давно. А сегодня, вообще, входишь в интернет, набираешь: «Часы. Википедия» — и получаешь краткий исторический очерк об истории часов: какие они были, как были, которые горели, какие – у которых капала вода, какие – которые катились бронзовые шарики и падали на листы; а потом изобрели механические, а потом анкерный механизм и так далее.
Мы с Европой идем на помойку – но разными путями.
Так вот, часы. И вот с этими часами, с этой стрелкой они упражняются как дурак с погремушкой. Это уже сколько же лет! Стрелку туда – стрелку сюда! Такое ощущение, что эту стрелку очень хочется воткнуть в зад… простите, пожалуйста, в ягодичную мышцу большую – максимальному количеству людей, чтобы их отвлекала эта булавка туда всунутая, и чтобы они не думали ни о каком «Платоне», ни о каком патриархе – ни о чем. Это же издевательство какое-то идиотское! Во всем мире давным-давно переводят спокойно стрелки зимой и летом, все нормально. Нет, Россия идет своим путем. Ну нельзя же так компрометировать свой путь, честное благородное слово! Еще бы киселя под ногами налили и сказали, что это национальная традиция.
Сейчас мы все-таки будем дальше отвечать на вопросы, а то вечно обижаются, что на вопросы не все…
Вот человек с ником «Веллерист» — я его сильно разочаровал – он написал декларацию прав наций: «Если снизойдете ко мне – то я ее выше». Спасибо вам огромное, что вы снизошли! И вышлите. Вот просто весь текст посылайте сюда, на комментарии «Эха Москвы», и я ее всю почитаю – вот просто даю вам слово.
Вот опять же: «Скажите, пожалуйста, вас устроили вчера ответы пресс-секретаря господина Пескова на ваши вопросы?» Очевидно имеется в виду передача по каналу ТВЦ «Право знать», где было приглашено несколько человек и я, в том числе, задать по паре вопросов господу Пескову, а он чтобы на них ответил — удовлетворили ли меня ответы.
Вопросы были: Благодаря нашим шагам как во внешней, так и во внутренней политике положение страны ухудшилось, ее граждан – тоже; можно ли считать эту политикой ошибочной или, проще говоря, провальной и не надо ли ее как можно скорее изменять? Ответ: «Мы и так потихоньку изменяем и все правильно и ничего…».
Помните анекдот: «Удовлетворить на 40%…»? То есть я не могу сказать, что я слишком удовлетворен этим ответом, но ответ совершенно ожидаемый. Понимаете ли, пресс-секретарь, он ведь политику не делает. Он озвучивает то, что происходит. И господин Песков справедливо озвучивает то, что происходит. Он и озвучил все то, что вы уже совершенно знаете. Так что о чем здесь спорить? Удовлетворили ли меня… Меня действительность не удовлетворила! А ответы ей адекватны, понимаете, какая история.
О! Пастер-13: «Как вы считаете, есть ли будущее у проходимцев из нашего недавнего прошлого?» Безграничное! Будущее наших проходимцев не имеет горизонтов и ограничителей. Вот здесь можете не сомневаться. Проходимец, он всегда проходимее человека законопослушного, высокоморального. Потому он и проходимец. Вот «проходимец» и «вездеход» — они одного корня слова.
В чем же дело? Бизнесмен и оппозиционный деятель назвал Михаила Ходорковского – не буду повторять, как называл – плохим словом, хотя цензурным – который способен только на крик – не буду говорить, какой крик – в политической борьбе. Вы знаете, чем проходиместее человек, тем выше проходимец сидит – это чтобы было понятнее. Я думаю, это и так всем понятно. Проходимец, который оказался не у кормушки – у него слабоватая проходимость. Это все равно, что сравнивать «Студебеккер» и «ГАЗ -АА»: Студебеккер проходиместее.
Что касается Ходорковского, то меня огорчает наша оппозиция. Можно относиться к Ходорковскому как угодно, но в чем человеку нельзя отказать — в трезвом, реалистичном взгляде на вещи, в практическом уме, воле, характере, ясном целеполагании. И то, что он говорит в переводе русского на русский: или вся оппозиция объединится и единым строем, единой волей пойдет к своей цели, или не объединившись – всех передавят поодиночке и ничего не будет. Этому невозможно возражать. Но оппозиция, большинство, по-моему, возражает с самых разных позиций самым разным образом. Одним не нравится одно, другим – другое, третьим – третье. Но что можно сделать? Поэтому Ходорковский… ну хотя бы был миллиардером, а они – нет. Вот дело не в деньгах, а в том что… но ежели есть святые чувства, но нету мозгов, то это проходимец второго разряда и до власти он не дойдет. У нас – перерыв на новости.
М.Веллер ― Итак, мы продолжаем. Как, возможно, слышали те, кто слышал новости, вроде бы освободили Пальмиру от тех, которые настоящие террористы. Ну и, слава богу, если это так. Это означает, что у сирийской операции, предпринятой Россией, все-таки есть совсем неплохой на этом результат. Это значит, что там не разнесут все эти античные памятники по камням, то есть это все-таки хорошо. В связи с этим мы переходим ко второй части.
Вот вторая часть. Зацепимся за вопрос. Вопрос спарки. Возникли вопросы насчет исламских терактов: «Первое: такие же исламские теракты в России тоже вызваны чересчур высоким либерализмом и прочими европейскими гадостями российских властей. Второе: а теракты в Турции и многих странах Африки? Третье: что из ваших предложений по предотвращению терактов в Европе применимо для России, Азии и Африки? Четвертое: и наконец общий вопрос: Разве можно рассматривать теракты в Европе в отрыве от подобных в остальном мире, как это сделали вы?»
Вы знаете, разумеется, нельзя рассматривать болезнь селезенки в отрыве от всех остальных органов тела человеческого. Но, тем не менее, когда мы говорим о теле вообще и когда мы говорим о враче, специалисте по какому-то заболеванию – один идет лечить среднее ухо, второй идет лечить печень, третий идет лечить подагру. Болезни все же разные, правда?
Я прошу прощения, я прошу аппаратную принять меры, чтобы ко мне не пробивались звуки. Прошу извинить меня уважаемых радиослушателей.
Так вот, в связи с этим послушайте, пожалуйста, вот такой перечень мер, и как вы к нему отнесетесь. Вот смотрите: Прекращение дальнейшей эмиграции из неевропейских стран и ужесточение требований при получении французского гражданства, то есть прием не более 10 тысяч эмигрантов в год. Далее, прекращение государственной медицинской помощи и программ воссоединения семей для мигрантов, то есть еще не граждан. Дальше, возврат к традиционным ценностям, ограничение абортов, поощрение многодетных семей и сохранение французской исконной культуры. Дальше, проведение протекционистской политики, поддержка отечественных производителей, мелкого и среднего бизнеса через снижение налогов для них. Далее, при наличии равных достоинств и навыков – равных – предоставление рабочих мест и пособий сначала французам, а уж потом мигрантам. Далее, создание министерств внутренних дел эмиграции и секуляризма. Далее, запрет всех расистских, сексистских и дискриминационных практик. В частности, в общественных местах, к примеру, запрещения халяля в школьных столовых, раздельного посещения бассейнов и так далее. Обсуждение возращения смертной казни за убийство. Далее, снижение возраста уголовной ответственности с 18-ти до 15-ти лет. Далее, ужесточение наказания и социальных льгот рецидивистам.
Может ли существовать социум, внутри которого живут люди, которые дудят кто в лес, кто по дрова.
Далее, конституционная реформа в плане ограничения президентского срока: не более одного избрания на 7 лет. Расширение практики референдумов, изменение статуса заморских территорий Франции. Изменение выборной системы с мажоритарной на пропорциональную, то есть справедливую и равную. Далее, восстановление примата национального законодательства над европейским. Пересмотр договоров с Евросоюзом и выход из НАТО. Далее, немедленный вывод французских войск из Афганистана. Далее, против принятия Турции в Евросоюз. Далее, противодействие процессам глобализации, евроинтеграции, большая степень независимости страны от Евросоюза и международных организаций. И последнее: поддержка государственного участия в областях здравоохранения, образования, транспорта, банковского дела и энергетики.
Вот это программа одной из партий, которую нам называют правой радикальной и неофашистской. Это программа Национального фронта Франции. Марин Ле Пен. Хотел бы я знать, что можно усмотреть в этом фашистского, националистического и несправедливого? И буду рад ознакомится с подаными предложениями.
Так вот, разные органы болеют разными болезнями. Если мы будем говорит об исламском терроре, видите ли, и начать копать всю болезнь – это тема отдельного доклада, это тема отдельных книг, это тема отдельных исследований и конференций, и, видимо, необыкновенно увлекательных, и, видимо, там много будет засекречено. Потому что, если, скажем так, принять во внимание книгу, которая называется «Дезинформация», которая вышла на Западе три года назад, а у нас – только что в переводе, которую написал генерал Махай Почепа, начальник, скажем, одной из спецслужб некогда братской социалистической Румынии — я встречал подтверждения за и не встречал аргументов против, — то в принципе арабский терроризм создавался в середине 60-х в Советском Союзе.
Были школы, которые обучали бойцов – а бойцов можно называть партизанами, а можно борцами за свободу, а можно — террористами, а можно боевиками – был центр под городом Мары в Туркмении, центр под Балашихой, на Украине был центр недалече от Одессы и так далее, где учили этих ребят. Началось это с палестинских ребят. Конкретнее – еще после войны 67-го года. Все они вооружались советским… или не советским – чешским оружием, потому что в основном контакты шли через что – через Румынию, через Чехословакию, а частью также через Восточную Германию, где была свая чудесная разведка и контрразведка, наш большой друг Маркус Вольф.
Так вот, поскольку у нас тогда – очень во многих газетах это проскальзывало – был обычный оборот, что когда они называют террористами, на самом деле борцов за свободу народов против империалистических угнетателей, мы крепко приложили к этому руку. И упомянутый экс-генерал, предатель, беглец, эмигрант приводит интересные рассказы, которые, может быть, и можно опровергнуть, интересно, ограничения когда последуют, интересно будет в результате — что.
Я помню, я своими глазами читал – только газету не помню: «Правда» или «Известия» — кто убил израильских спортсменов в Мюнхене. Имеется в виду теракт на Олимпиаде; и объяснялось, что на самом деле их, конечно же, убили израильские сионистствующие фашисты, а вовсе даже не «Черный сентябрь», не палестинцы, которые сопротивлялись изо всех сил.
Понимаете, мне кажется, что в сегодняшней обстановке не совсем оправданно, что Россия поддерживает ХАМАС и Хезболлу, которые не являются террористическими организациями, поскольку они не предпринимали никаких терактов против России… Это я не сам, это я ссылаюсь на ответы, которые давались нашими российскими государственными лицами на уровне министров, замминистров – почему мы не считаем ХАМАС и Хезболлу террористами. Потому что они нам ничего плохого не сделали.
Но так, на мой взгляд, все-таки не надо, потому что эти ребята ходят спокойно из одной страны в другую, ибо кое в чем исламский Ближний и Средний Восток един. Вот Ясер Арафат, строго говоря, был египтянином и звали его иначе, а потом он уже стал палестинцем. Ему отнюдь не мешало то, что он родился в Египте, как египетский гражданин… ну не важно, совершенно.
И у нас-то там не всегда было гладко с теми, кого мы пестовали. Люди, которые проходят боевую подготовку, им потому уже все равно, кого убивать… неверного. Утверждается, что это Андропов организовал перевод протоколов «Сионских мудрецов» на арабский. И печать этой книги – это ужас просто какой-то. Утверждается, что — вот это представление — что Америка – это на самом деле сионистская страна, и, строго говоря, империалисты, капиталисты и сионисты – это одно и то же, поэтому уничтожать буржуев из Западной Европы и Америки — и уничтожать евреев, которые оккупировали Палестину, в сущности, одно и то же.
Так что здесь, я бы сказал, «бойцы невидимого фронта» хорошо, судя по всему, приложили руку. Так вот оно исторически сложилось. И когда у нас говорят – абсолютно справедливо говорят – что американцы, англичане приложили руку к воспитанию моджахедов, которые сбивали наши самолеты и вертолеты в Афганистане, а потом стали воевать со всеми — абсолютно правильно. Но я вам скажу, что кое в чьем глазу и иных органах, если читать классиков, тоже имеются отдельные предметы, затрудняющие зрение.
Вот, чем отличаются эти теракты. Кроме того, когда террорист совершает теракт у себя на родине – это одно, а когда приехавши в другую страну – это другое. Когда терроризм имеет адресный характер… вот, скажем взрывают лидера какого-то государства для того, чтобы поменять существующую политику или для того, чтобы за что-то отомстить – это одно. Когда терроризм носит безадресный характер, а взрывают людей по принципу принадлежности к какой-то религии, к какой-то национальности, к какой-то стране и всё – это вот другой характер. Вот какая история. Так что теракт в Судане, в Турции, в Москве и в Брюсселе – они носят несколько разные характеры. Потому что Европа, прежде всего – это неверные, это люди, которые поганят заветы пророка, которые неправильно живут, которые все плохо делают, и вообще здесь будет святая земля по шариату.
Совсем не везде оно конкретно так. Кроме того, есть места, где с террористами борются достаточно жестоко и бескомпромиссно, и вообще к мигрантом относятся не так, как к существам первого сорта, которым нужно снять с себя и дать и все лучшее в первую очередь.
Вот и России пока еще, слава богу, эти вещи не проходят, народ относится к этому трезвее. А вот в Европе относятся уже пьянее. То есть обнаруживается, что убит сотрудник охраны атомной станции в Бельгии, и у него похищен пропуск на эту станцию, и выясняется, что, оказывается, они собирались взорвать АЭС. Если бы они взорвали АЭС, то тут бы мало не было никому! Они бы зашевелились!
Первое – если верить тому, что проникает в интернет, – что заявила бельгийская прокуратура – она отрицает версию убийства этого человека террористами. Она еще не знает, в чем дело, но уже отрицает. Это почему? Ну, чтобы не нагнетать исламофобию. Погодите, почему, когда возникают, скажем, какие-то мусульманские волнения, митинги, шествия в Западной Европе, то к ним относятся достаточно мягко, а когда футбольные фанаты говорят, что они этого всего не хотят, то к ним относятся жестче?
Еще одна вещь: ни для кого не секрет, что в ряде городов Западной Европы, в ряде кварталов Марселя, Брюсселя и ещё, да и в Париже в конце концов – есть кварталы, куда полиция не рискует соваться. Почему же полиция не рискует туда соваться? То есть там работают вполне физические развитые обученные парни, у которых есть наколенники, шлемы, забрала, дубинки, гранатометы со слезоточивым газом, пистолеты – 17 патронов в обойме – у них всё есть. Чего они не рискуют туда заходить? А то не рискуют, что когда им начнут оказывать силовое сопротивление – кидать камень, бить дубиной по голове и по шлему и давать пинка в задницу – то, если они ответят тем же самым, то они попадут под пресс правозащитников: непропорциональное применение силы, некритическое отношение к насилию.
И они вместо того, что «спасибо, парень, что тебе поставили два синяка и сломали ребро, но ты вот тих троих скрутил, а то, что у них рожи в синяках – очень хорошо! – мало наставил» — вместо этого он же попадет под разбирательства. Вот понимаете, какая новая казуистика.
Помните, наверное, что когда были теракты в Париже, то должны были расстрелять еще посетителей одного кафе – там было около 30-ти человек. И туда ворвались двое ребят с «калашниковыми», но них несчастье там сидели двое сотрудников колумбийского наркокартеля, обсуждая свой вопрос за чашечкой кофе и рюмочкой кальвадоса. Они мгновенно выхватили стволы и мгновенно пристрелили двух этих террористов. Вопрос: это пропорциональное применение силы или непропорциональное? Вопрос: Они теперь должны сидеть за незаконное хранение оружие, незаконное ношение и незаконное применение оружия, за превышение пределов необходимой самообороны, может быть? Ведь в них же еще не начали стрелять. Вот вопрос: что с ними сделают?
Может быть, их нужно было бы пригласить в Елисейский дворец, наградить обоих крестом Почетного легиона и сказать, что все преступления, которые они совершили на сегодняшний день, им прощаются и переводятся в разряд условных, а вот вообще в их честь сейчас будет банкет. Но, если, правда, они еще раз совершат на территории Франции или вообще появятся – тогда звиняйте, мы вас посадим! Было бы разумно и справедливо. Я не знаю, что там было на самом деле, потому что пресса благополучно молчит.
Вот, что происходит с террором. То есть, когда преступник, организовавший теракты, скрывается в том самом квартале, куда полиция не очень суется – ребята, не имеет никакого значения, какую религию исповедуют жители этого квартала, не имеет значения, из какой страны они прибыли, не имеет значение их идеология. Имеет значение, что их квартал криминальный, и этот криминалитет должен быть подавлен. Какими средствами? Адекватными средствами. Чтобы больше район не был криминальным. Вот что хотите, то и делайте, но чтобы криминальным он больше не был. Всё! Потому что иначе, пока они не взорвут вам на голову атомную станцию, они не успокоятся.
Ценность жизни измеряется тем, за что ты готов ее отдать.
Правозащитники придерживаются иной точки зрения, и они очень преуспели. Буквально несколько дней назад на одном ток-шоу, из которого я пытаюсь получить хоть какой-то процент пользы, потому что, если ты скажешь, мне кажется, несколько справедливых вещей, то уже огромное спасибо. Так вот, на этом ток-шоу сидели два представителя Германии, Федеративной Республики, двое интеллигентных мужчин под сорок. Один театральный режиссер, второй не знаю кто, но тоже интеллигент: фамилию Бердяева знает и, похоже, даже читал. Их злобная нетерпимость, бешеная нетерпимость к иной точке зрения, она просто поразительная. Такое ощущение, что могли бы – расстреляли или в концлагерь отправили за альтернативную точку зрения. Вот они левые, они либералы, они за все хорошее. Вот примерно с таким рвением, в таком раже они за все хорошее. Это озадачивает, вы знаете.
Вот что касается правозащиты, святое дело — когда веками люди были беззащитны перед произволом феодалов всех мастей, появлялись какие-то люди, потом появились органы, учреждения, которые защищали права этих людей.
Много лет ПГУ – Первое главное управление КГБ (внешняя разведка) — возглавлял Генерал Шебаршин, начитанный, умный и остроумный человек – бывает: Первое управление, «белые перчатки». И вот одна из его фраз – у него есть чудесные афоризмы – «Абсурд – это реальность, доведенная до отчаяния». Так вот такое ощущение, что благополучно в Европе реальность уже доведена до отчаяния. У нас немного близка к этому, но немного другим, своим путем. Мы идем на помойку с Европой разными путями, разными.
Так вот, что касается правозащиты, доведенной до абсурда, сегодня в Европе правозащитник – это СПИД, уничтожающий социальный иммунитет.
Возвращаясь к началу передачи, к патриарху Кириллу, потому что человек не сам по себе и его интересы не превыше всего, но человек – часть единого, неразъемного социума, и только социум не просто гарантирует ему защиту, все блага; он позволяет ему быть человеком, а не животным, потому что человек, воспитанный с младенчества животными, и вырастает животным. Человек существует только в социуме. И интересы социума с интересами человека едины, потому что один, сам по себе он вообще никто.
Так вот правозащитники говорят, что нет-нет, нужен, конечно, социум, но при этом интересы каждого. Но, понимаете ли, вот тебе интересы каждого.
И встает вопрос, который на уровне литературы 20-го века поставил когда-то очень знаменитый у нас – да и в мире его более-менее знали – Грэм Грин в своем самом, наверное, известном из романов «Тихий американец». Это простая дилемма: Если ты знаешь, что преступник, террорист заложил бомбу, и если она сработает или через час или через три часа, то разорвет в клочья несколько десятков ни в чем ни повинных людей, — а он не хочет разговаривать — вопрос: ты будешь соблюдать его права и дашь быть разорванным на куски тридцати невинным, или ты, как кое-где иногда порой учат спецслужбы, сточишь ему зубы напильником и примешь все необходимые меры для того, чтобы вышибить из него правдивую информацию и спасти эти тридцать человек? И плевать на его вонючую вредоносную жизнь — лучше бы он совсем не родился – удавить как бешеную собаку.
Мои слова должны вызывать яростное возмущение у всех правозащитников, неолибералов и гуманистов с воплями, что это фашизм. Нет, фашизм — когда вам будут спокойно перерезать горло, левой рукой взяв за подбородок и оттянул кверху – вот это будет фашизм, потому что «вы — собаки неверные». А если вы не хотите защищать свой народ – женщин, стариков, детей – то вы вообще не люди, вы – «ходячие удобрения, смазка для штыка» по одному из бессмертных выражений братьев Стругацких.
Вот, что я думаю по этому поводу. О чем здесь еще говорить? Так что это относится очень много к чему в нашей жизни. Меры должны быть адекватные.
И когда – совершенно справедливо об этом уже говорилось – запускается «интифада ножей» в Израиле и погибло от нее – от этой интифады и ножей – уже более 30-ти человек, то есть больше, чем сейчас при этих взрывах в Брюсселе, они же возникают не сами по себе, потому что существует воспитание в школе и воспитание в семье, и существует идеология, и существует ХАМАС, как движение всего освободительного движения. И в ХАМАСе тоже есть крыло еще более радикальное, и все эти люди, которые поодиночке воспитываются и накачиваются и семьи их содержатся этой всей организацией, которой мы помогаем существовать, даем денег и беседуем с ее руководителями, полагая, что, очевидно, она будет приносить неприятности нашим врагам, и, таким образом, нашим врагам будет лучше, а мы будем рулить, регулировать и будет лучше.
Ну, по старому, простите, выражению «не рой другому яму – самому пригодится». Так что сегодняшняя борьба с террором — очень тяжелая, очень сложная, очень неоднозначная вещь.
И, что касается Европы, я думаю, что скоро снесет всю эту левую верхушку. И тогда, что интересно – я говорил в прошлый раз – все бараны делятся на большинство – процентов 85, которые поют то, что им внушили в течение месяцев и лет, и на меньшинство – 5 или 15 процентов, которые хором поют противоположное по принципу: «стрижено – нет, брито». Обе группы баранов готовы удавить тот 1 процент, который говорит, что все это иначе: не так и не эдак, а несколько сложнее. Вот бараны удивительно быстро перестраиваются, когда меняется ветер. Они голосовали: «смертную казнь троцкистским собакам!» — а потом голосовали за всеобщее добро. Вот за то, чтобы никто из нас не был баранами. До следующего воскресенья. До свидания!
Be First to Comment