Михаил Веллер отвечает на вопросы слушателей:
- Сбитый малазийский боинг MH-17
- О термине «Демократия»
М.Веллер ― Итак, добрый вечер, дорогие радиослушатели, сейчас мы попробуем перейти с пафосного тона на нормальный и пытаться начать отвечать на вопросы, где, конечно, первая группа вопросов по самолету, о чем последние два дня все и разговоры.
Встает ряд вопросов, на которые покуда не было ответов, хотя, казалось бы, эти ответы первым делом напрашиваются. А именно. Первое: до того момента, как экипаж потерял способность переговариваться, этот экипаж должен был вести переговоры как между собой, так и с землей. Вот с землей – у нас не было никаких совершенно свидетельств… Я прошу прощения, одну секундочку! Это чистое наказание начинается: мелкая техническая погрешность по моей вине…
Простите великодушно. Так вот, должны быть переговоры, эти переговоры записываются не только в «черный ящик», который надо отыскать, но они записываются и на контрольно-диспетчерском пункте. И, как только что-то происходит… Вопрос: Когда были произнесены последние слова командиром экипажа и кем бы то ни было — членом экипажа? Каковы были эти переговоры не по «черным ящикам», а по тому, что осталось записанным на магнитофоны, на диски контрольно-диспетчерского пункта. Это вопрос совершенно элементарный, вопрос первый. На это, к сожалению, ответа не имею.
Второй момент: видите ли, если хвост находится в 8 километрах от основного места падения, это значит, что машина разрушилась в воздухе, потому что даже с полными баками, с несколькими десятками тонн керосина взрыв не может отбросить хвост на 10 километров. То есть обломки разлетятся на несколько сотен метров, на 800 метров, что-то легкое улетит на километр, может быть, но не на 8 километров ни в коем случае
Если машина разрушилась в воздухе, то была нарушена целостность центроплана и крыльев или того или другого в воздухе. Пока об этом ничего не говорится, пока на месте работает, насколько известно, аварийная комиссия, состоящая из членов ВМЧ России, из египетских специалистов и так далее.
Третье: то, что ИГИЛ* взял ответственность на себя. Это такой двоякий ход, потому что, как вы понимаете, если бы это была вина ИГИЛ* или бы, если ИГИЛ* к этому не имел ни малейшего отношения, — он бы все равно мог сделать такое признание, чтобы показать, что вот какой он мощный, какой он сильный и какой он могучий; чтобы его боялись. Так что это вопрос, требующий дальнейшего разбирательства. То, что сегодня нельзя начисто исключать такую возможность – разумеется, нельзя.
Вот все, что можно сказать по этому поводу. Людей жаль бесконечно. Слова эти пустые, словами этими ничего не поправишь, словами этими никого не утешишь. Причем много людей молодых и детей, и все это крайне горестно. Имеет ли это отношение к тому, что мы стали принимать на воздушном уровне, на уровне воздушно-космических сил участие в войне в Сирии, или это не имеет это отношение – из двух одно: или да или нет, но возможность такая не исключается.
Ну а дальше посмотрим, как будут, как будут развиваться события. Очень бы хотелось, что если уж эта трагедия произошла, чтобы это была все-таки трагическая случайность, а не война. Но это может показать только будущее расследование. Вот, понимаете, все, что можно добавить.
Если сохранились свидетельства, что машина шла вертикально вниз, у нее горел один двигатель – а под присягой этот человек, что повторит: она шла вертикально или все-таки под углом? Она шла целая или от нее была половина? Мало ли что покажется человеку в пустыне, вы знаете… Но пока это очень неприятно в целом ряде смыслов.
Дальше у нас идет вопрос: «Уважаемый, — я – больше спасибо за уважение, — почему вы называете парламентскую монархию в РФ отклонением от демократии? Разве Британия, Швеция, Испания не полноценные демократии? Костя. Германия». Во-первых, я помнится, говорил не «парламентская», а «конституционная». Ну, понятно, что мы вкладываем один и тот же смысл в эти слова, но все-таки это не совсем одно и то же.
Что мне думается — что в принципе демократический строй монарха не предполагает. Другое дело, что ежа с ужом иногда все-таки можно скрестить. Демократия не является панацеей от всех бед на все случаи жизни. У нас так любят цитировать с конца 90-х годов слова Черчилля о том, что демократия – это наихудшая из всех форм политического правления, не считая всех остальных. Разумеется, это не так, потому что в одних условиях эффективна именно демократия, а в других условиях эффективна диктатура. А в третьих условиях эффективен именно военно-милитаристский режим. Смотря где как у кого получается.
Потому что вы знаете, почему именно со времен Ивана IV Васильевича Грозного, в сущности, маленькая и бедная Московия постепенно подгребла под себя все огромное, мощное, культурное и богатое Великое княжество Литовское, Русское, Жемойтское и прочее? Потому что там недолго спорили, и у всех бояр, у всех князей было право голоса. А в Москве право голоса было у царя, а больше ни у кого. Эта система оказалась эффективней для захвата. А вот, когда вы захватили все, что можно, то в конце 19-го века вопили: «Ну, невозможно же так жить! Ни вздохнуть, ни плюнуть! Вот теперь нужна демократия». То есть любой политической строй колеблется между абсолютной диктатурой и полной анархией. Разумеется, в чистом виде невозможно ни то, ни другое. Диктатор не может диктовать каждому ремесленнику, что он будет есть на завтрак и во сколько минут и секунд он начнет завтракать. А при анархии хоть выборным путем, все равно нужно назначать начальных людей для производства каких-то работ.
Вот между этими двумя крайними обкладками и существует любое государство: то больше демократии, то меньше. И вот эта своего рода присадка конституционной монархии к демократическому строю, которая лишает его абсолютной теоретической чистоты, оказывается часто чрезвычайно благотворной. Это вот, как мы к девяти частям меди добавляем одну часть чужеродного олова, и получается твердая бронза. Так что демократия с монархией – это не то, что без монархии, особенно у некоторых народов.
Что думали наши друзья и конкуренты американцы, когда они убирали всех диктаторов на Ближнем и Среднем Востоке? Что теперь настанет демократия. Они с чего взяли? А им это объяснили многомудрые философы Франкфуртской школы, что самое главное – это свобода и права человека. А как же отцы-основатели США? Конечно, главное – демократия. Они решили, что будет демократия. Только железной рукой, в которой был стальной нож, держались эти государства. И тут же рассыпались… В Ливии сейчас десятки таких протогосударств, и каждое воюет с остальными.
Большинство проживает свою жизнь бездарно и уныло при всех режимах и во все времена.
Так что Асад, в общем и целом, конечно, палач, но, если его убрать…, горе в том, что я полагаю, что таких палачей станет только больше. То есть по принципу: иногда надо выбирать меньшее зло. Так же, как было с Саддамом Хуссейном в Ираке. Разумеется, кровавый диктатор. Разумеется, коммунистов вешал, врагов вообще варил в серной кислоте. Но без него стало еще хуже.
Так что вот, насчет полноценной демократии: она не то, чтобы совсем полноценная, потому что королева, если что, может что-то указать парламенту: ну, что-то не принять, что-то посоветовать, на чем-то настоять. А она избрана не демократически. Это лицо династическое. Вот что примерно я имел в виду.
И теперь следующий вопрос… Мы не успеем ответить на все, потому что их много. Спасибо! «Кому вы больше симпатизируете во французской президентской гонке: Саркози, Олланду или Ле Пен? Раньше Олланд вызывал только презрение, но в этой тройке он самый адекватный, по-моему», — Костя, Германия. Я чего-то не понимаю. Он у меня вызывал только презрения и сейчас вызывает только презрение. Чему он адекватен, я не знаю. Чтобы раздавать все накопленное за тысячу лет Францией добро всякой рвани, которая не хочет работать – ну, с ее точки зрения он адекватный. С точки зрения блага Франции, это, по-моему, помесь холеры и чумы, в форме легкой, но очень трудноискоренимой. Такой стригущий лишай, который замучаешься выковыривать. Я думаю, что Саркози наиболее подходит, хотя пусть французы разбираются сами.
«Почему сбивают гражданские самолеты там, где появляются российские военные?» Не надо абсолютизировать. Гражданские самолеты сбивали там, где появлялись американские военные; сбивали там, где появлялись африканские военные; и они падали даже там, где не было никаких военных вовсе. Так что это все-таки не совсем так, хотя понятно, в вопросе содержится намек: не ИГИЛ* ли это сбил в отместку за то?.. А ИГИЛ*, — если говорят, что бомбят не его а сирийскую повстанческую армию — ИГИЛ* должен был бы букет цветов прислать за это в Кремль. Не-не, все не так просто.
— «Господин Веллер, объясните, как можно в достаточно короткое время отличному писателю превратиться в посредственного политикана?». Огромное спасибо за вопрос, потому что половина вопроса просто прекрасная. Когда человеку говорят, что он отличный писатель… ну, самому же про себя нельзя так сказать, даже если ты так думаешь. За «отличного писателя» спасибо!
Теперь про «посредственного политикана». Я не политикан. Я никогда не собирался занимать никаких политических должностей, я никогда не собирался вести какую бы то ни было политическую деятельность. Если меня спрашивают, я отвечаю. Честно говоря, иногда меня не спрашивают, а я все равно говорю – такой грех есть, сознаемся. Но посредственный политикан… Вы уверены, что все, что я говорю, посредственно? Может быть, есть какие-то проблески, если вы ко мне обращаетесь? Но я обещаю работать над собой в этом направлении.
«В последних ваших выступлениях на «Эхе» мне показалось, что вы делаете легкий реверанс в сторону диктаторов – Сталина и Лукашенко, — или это мне показалось?» Вы знаете, меня никогда не учили делать реверанс. Это сугубо женская фигура. Нет, я понимаю, это метафора, не надо злословить. У любого диктатора тоже можно найти какие-то положительные черты: сила, умение добиваться своего приказа; нравственность, которую он поддерживает железной рукой… Нет, кое что найти можно.
Вот говорят – не знаю, сам не проверял, но говорят – что в Германии запрещено упоминать какие-нибудь положительные черты Гитлера и гитлеровского режима. То есть, что он прекратил безработицу в Германии, что построены отличные дороги, что вырос материальный уровень, что в социальном плане у людей появились перспективы – вот это все говорить запрещено, потому что Гитлер – это воплощение зла. Им, знаете ли, виднее. Если они хотели, то пусть они так и говорят.
Но на самом деле… Говорят: «Гитлер оболванил народ». Вы знаете, он очень мало кого оболванил. Он говорил то, что от него все хотели слышать. И когда, вот буквально месяц полтора назад, уже пошла вся эта компания больших беженцев, один актер оделся Гитлером – загримировался, достаточно небрежно Гитлером – поехал по дорогам, стал заходить в дома в гости: так, пошутить поговорить. Он писал в ужасе, что ему рассказывали! Народ жаловался Гитлеру на разные беды. Понимаете ли, ведь на самом деле для немцев действительно сделал много. Потом это много – количество перешло в качество – превратилось во Вторую мировую войну, потом немцы понесли колоссальные потери и оказались ушиблены на всю оставшуюся жизнь. Но не надо говорить, что это вообще не человек.
Так вот и у Сталина были свои положительные черты, а именно: колоссальная память, колоссальная работоспособность, абсолютное личное бескорыстие, умение добиваться своей цели любой ценой. Цена не интересовала: любая, так любая. Разумеется, это все было, нельзя говорить, что этого не было. Что было бы лучше: если бы Сталин был или лучше бы Сталина не было? Лучше бы, если бы не было Сталина, но тогда бы и не было их никого, всех вождей революции: Каменева, Зиновьева, Троцкого, Воровского, Войкова, Дзержинского, начиная с уважаемого Владимир Ильича. Конечно, крови было бы гораздо меньше, а жизнь была бы гораздо спокойнее. Не сгноили бы, не выморозили в тундре десятки миллионов человек. Кто-то опять закричит: «Не было десятков миллионов!» Ну, почитайте, что пишет Феликс Чуев в своих записках, диалогах с Молотовым, как Сталин сказал Черчиллю: «Пришлось пожертвовать десятью миллионами», а Молотов поправил: «Да нет, двадцатью», — поправил, конечно, за глаза.
Вот вам и все реверансы. А то, что Лукашенко не дает разворовывать страну – посмотрите на нашу демократическую родину Россию: разворовывают – ну, кто же этого не знает? Так что не надо говорить, что все плохо.
Вопрос. Гордон, — это тот Гордон, который в Киеве: «Берлускони, Саркози, Шредер, Ле Пен – это агенты влияния российских спецслужб. Россия потратила большие средства на подкуп американских и европейских политиков», — заявил украинский журналист, писатель, депутат Киевсовета Дмитрий Гордон. Это заявление остается на его совести, но то, что любая страна, любое государство стремится заводить своих агентов влияния во всех остальных странах – это не подлежит сомнению. Другое дело – несколько это делают изящно, тактично, эффективно. Вот при Сталине агенты влияния на московские деньги были во всех странах мира, – которые чего-то стоили, — и, конечно, они получали деньги. Они жили на деньги Москвы – откуда бы еще они деньги взяли? Кто там кому, сколько давал, сейчас сказать трудно. Ничего не могу сказать ни про кого из них конкретно. Но дыма без огня, я думаю, все-таки не бывает. Ну, конечно, как-то полезно помочь.
Гордон: «Когда какой-то артист или боксер берет российское гражданство, надо понимать, что это происходит только за деньги». Вы знаете, я не думаю, что всегда только за деньги, потому что, во-первых, нельзя отказывать людям в искренних бескорыстных убеждениях. Второе: не надо думать, что французские законы созданы богами для ангелов — нет-нет! Для человека, желающего много работать и хорошо зарабатывать, это весьма жесткие законы, которые много путают по руками и по ногам, понимаете… Ну, что же так все абсолютизировать?
И третье: всегда бывают полезные идиоты, которые думали, что все хорошо. Потом приехали, пожили – сказали: «Нафиг-нафиг! Продаю квартиру в Саранске, в России жить не буду, но в Бельгии – с удовольствием. России – большое спасибо!» Ну, чего требовать от Депардье? Он артист. Артист – это не мыслитель. Артист – это вместилище для замыслов режиссера. Ну что вы, товарищи! Это прекрасно знают все режиссеры.
Больше спасибо всем! Я пропускаю все здорованья, все пожелания всяких благ, все похвалы, обращения по имени отчеству. Не будем терять на это времени, правда же?
— «Интересно ваше мнение по поводу новых детских организаций, а также всего безумия, связанно с Библиотекой украинской литературы». Меня не далее как вчера по этому поводу в Петербурге-городе, где у меня был концерт на тему древнерусских дел – Куликовской битвы, нашествия Тохтамыша — в концертном зале у Финляндского. И потом меня пытала журналистка «Фонтанки. ру». Прекрасное издание, хорошая журналистка. На середине я не выдержал. То есть она долбила всё в одну точку: «А что вы думаете про книги? Что вы думаете про цензуру?» Мне трудно думать про то, чего я не читал. Если я не держал этих книг в руках, если я не читал то, что там написано, что же я тут могу комментировать? Я готов допустить, что, книги — если, допустим, там была биография Бендеры – содержит некоторые экстремистские высказывания – готов. Но я не готов отвечать за свои слова в том плане, что они там точно есть. А может, там ничего и нет. Мы это проходили.
Вопрос: «Должна ли быть цензура?» Вот цензуры как института у нас сейчас нет, и в цивилизованных странах нигде нет. Но цензура по факту, разумеется, есть. Роль цензуры выполняет, во-первых, закон, потому что за написание, распространение и хранение определенной литературы можно залететь по уголовной или политической статье: за призывы к экстремизму, к национальной розни, насильственному свержению строя… Вот за порнографию, по-моему, залететь сейчас нельзя, хотя иногда очень хочется…
Вот, когда маркиза де Сада французская революция выпустила из сумасшедшего дома, соединенного с тюрьмой, и сказала: «Да нет-нет, он наш гражданин» — Сад стал мгновенно дружить с «другом народа», «кровавой собакой» Маратом. Пришел Наполеон, поинтересовался, как, что к чему. Когда Наполеон пришел к власти, он велел посадить де Сада в Шератон, в психлечебницу обратно и больше никогда не выпускать, что и сделали. Это тот случай из многих, когда я абсолютно согласен с Наполеоном, ибо во всем должна быть мера. А то у нас говорят: «Мы снимаем языковую цензуру», и тут же со сцены в театре появляются такие матюги!.. Я не нахожу это правильным. Я не одобряю закона о запрете на нецензурную брань. Это не нецензурная брань. Обсценная лексика и нецензурная брань – это разные вещи. Брань – это человек браниться. Брань может быть и цензурная и нецензурная. Обсценная лексика может быть… ну, просто люди так разговаривают.
Вот гуляю пару дней назад. Идут дети-подростки, тинэйджеры класса из 5, ну максимум 10-го – мальчики, девочки – четыре человека. Беседуют. Подхожу ближе: боже мой! – мы так в своей батарее беседовали в курилке таким языком, таким выражением, как мальчики с девочками обсуждают, куда бы пойти сегодня вечером и как выглядят их учителя. Это не брань – это лексика. Так вот ее нужно запрещать — не всегда, не во всех случаях, хотя – в общем и целом.
Во-первых, хозяин заведения, хозяин банкета, хозяин СМИ может это закрыть, потому что это ему не понравится. Он может закрыть, потому что рекламодатели не желают давать рекламу в такое заведение, в такое СМИ; потому что у него могут быть свои взгляд; потому что кто-то сверху ему посоветовал. То есть не надо думать, что всем все разрешено. Это совсем не та свобода, о которой франкфуртские философы рассказывали американским президентам, в результате чего те решили побомбить Ливию и Ирак, и мы знаем, что из этого вышло. С этим надо осторожнее.
Да, по поводу детских организаций. Вы знаете, в свое время пионерская организация была слизана с бойскаутов. Да, от нее был определенный толк, потому что всем промывались мозги, начиная с 4-летнего возраста, и все были убеждены, что все наше, все что говорят — самое лучшее, ибо ничего иного просто не знали и полагали, что так и есть: «Вот мы – хорошие, а все остальные живут в черном болоте, пока мы их к свету, понимаете, не выведем». Так что, что они там делают в своих детских организациях, я не знаю. Если спортом занимаются – хорошо. Если учат любить начальство – ну, простите, тогда плохо.
«Вы в бога верите? Если да, то, какого вероисповедания? Если нет — то, что является основной платформой вашей жизни? Мне, и, наверное, другим почитателям это, правда, интересно». Вы знаете, как сказал — я забыл сейчас, какой генерал — чуть ли не Джордж Паттон, а может, Омар Брэдли: «В «лисьих норах» нет неверующих…». Ну, «лисья нора» — это калька, перевод – это та индивидуальная ячейка, заглубленная от стенки траншеи, где пехота укрывается при ужасных обстрелах. Я не могу идентифицировать себя ни с одной христианской концессией, но ближе всего, наверное, я к первобытному протестантизму, когда человек в зрелом возрасте сам определяется с религией. Тогда проходит крещение, если захочет, и верует, не соблюдая обряд, а исключительно живя по заветам его, без обряда. Перерыв на новости.
Итак, мы снова в эфире. У нас закончили все, что там происходило. Теперь мы должны закончить с эсэмэсками, которые я читал и слегка даже зачитался. Не получается отвечать на все вопросы. Приношу свои искреннейшие извинения всем, кому не успею ответить. И так говорят, что я разговариваю слишком быстро с радиослушателями – я согласен. Но как все впихнуть? Нельзя же одной фразой.
Все деньги страны текли через Москву. Здесь они крутятся и пилятся.
«Уточните, пожалуйста, как регулярно вам хочется залететь по статье «за порнографию»», — Виктор. Саратов. Ни разу в жизни мне не хотелось залететь ни по одной статье вообще и по порнографии в частности. Какой странный вопрос.
«Что вы думаете о размере российской пенсии?» — Евгений. О ней не надо думать, ее надо измерять. Конечно, на эту пенсию прожить чрезвычайно сложно. Вот если бы у всех была пенсия в размерах 75% депутатской зарплаты, которая индексируется, которую получают депутаты – ну, туда-сюда… тысяч 300 нынешних рублей в месяц. Все-таки это, получается, около 5 тысяч долларов. Я вам доложу: прекрасная пенсия в любой стране. А так, конечно, она маленькая, если платить за все эти ЖКХ, все эти поборы за капитальный ремонт, который никогда не будет.
«Ровно через месяц состоится ваш приезд в наш город. Какие вопросы планируете обсудить в Театре?» — Антон. Саратов. Да, большое спасибо! Я никакие вопросы не планирую обсудить. Я думаю, это будет вполне легкий и веселый вечер в наши времена на тему, в общем и целом, «Легенды Невского проспекта»: что стояло за этими историями, этими людьми, какие были скандалы и последствия потом на самом деле. Потому что можно написать еще одну очень смешную, абсолютно правдивую книжку – что было с несчастными легендами, когда они писались, когда они вышли.
— «Есть ли примеры действительно эффективной диктатуры, или они все примерно одинаково заканчиваются?» Нет, они не все одинаковые. Вот диктатура Перона в свое время, она была по-своему эффективной, хотя и не идеал. А вот практически же диктатура была в Сингапуре. И власть передал по наследству… Ну, конечно, Сингапур маленькое государство, очень маленькое, но порядок был там наведен, я вам доложу, просто идеальный.
— «Вы согласны с политикой Гитлера в отношении обитателей сумасшедших домов в свете недавней дискуссии об «овощах», в том числе, с вашим участием?» Иногда, конечно, приходишь в отчаяние. Я два раза говорил, что я категорически не согласен с тем, что этих несчастных людей нужно репрессировать, а о газовых камерах речи быть не может. Ну что это за бред сивой кобылы? Я говорил лишь то, что не каждый, рожденный в человеческом обличье, является личностью, как это ни обидно некоторым. Потому что сначала они являются личностями, потом мы легализуем однополые связи, потом мы легализуем браки, потом мы женщин возводим в священнические саны, потом епископ-лесбиянка живет с другим епископом, с другой лесбиянкой, а потом она говорит, что с церкви нужно снять кресты, чтобы мусульманам, которые приехали, было не обидно. Она еще договорится… Это начинается с одного и кончается всем на свете.
Если говорить о реакции на хорошее отношение – простите великодушно, кошка, которая знает и любит своих хозяев, которая очень чистоплотна, у которой прекрасная координация, которая следит за собой и так далее… Это ж, получается, что кошка большая личность, чем такой человек? Ну, бредить-то надо перестать наконец, потому что политкорректность превратилась в такую безумную ложь, что уже совершенно ведь сошли с ума; что ты можешь сказать правду, причем эта правда не направлена против кого бы то ни было, а тебе скажут, что ты фашист, потому что ты нарушаешь заповеди Франкфуртской школы. А Франкфуртская школа создавалась неомарксистами, которые мечтали разрушить вообще существующее буржуазное государство, для чего разрушить его культуру, разрушить все его институты, разрушить мораль, семью и какие бы то ни было нравственные стимулы. Они ставят конкретную задачу: когда вы все сдохните, то они в могилах скажут: «Вот то, чего мы добивались». Так даже не это мозгов не хватает. Нельзя же быть такими глупыми, честное слово!
Павел, Дубна: «Но у диктатора один серьезный недостаток, во всяком случае, в России: каждый выстраивает систему управления страной под себя. И, когда он сам убывает по естественным причинам, вся система рушится: смутное время после Грозного, бардак после смерти Петра и так далее». Вы знаете, это заключение совершенно не лишено, потому что, по моему разумению, вот восходя к государственной мудрости римлян – их не надо идеализировать, они были очень жадные, очень коварные, очень противные, клятвопреступники – но они за века выработали огромную государственную мудрость, которая разошлась по всей ойкумене.
Диктатура – это не самодурство султана.
Диктатура должна быть прописана, диктатура должна войти в конституционные рамки, потому что диктатура – это не самодурство султана: «Хочу зарежу тебя, а хочу зарежу его», — а это, когда диктатор говорит: «Знаете, ребята, что-то вы очень сильно разворовались!»; а ему говорят: «Позвольте, свидетелей нет! Позвольте, документы в порядке». «Да, — говорит он, — это правда, но поскольку все отлично знают, что вы воры и я знаю, то, пожалуй, мы вас в субботу, в 12 часов повесим. Собирайтесь, пожалуйста. Проводите товарищей в баню с решеточками на окнах» — вот примерно это называется нормальной диктатурой.
«Дайте оценку пятилетнему правлению мэра Собянина» — Порфирий. Мне необходимо отпить хоть чего-нибудь. Лужков был убран, а на его место Собянин был поставлен, во-первых, потому что Лужков – об этом очень много писали, я сейчас банальность скажу – был последний самостоятельный политический тяжеловес. Это была большая война, когда Сергей Доренко был первым телевизионным лицом страны и Первого канала, когда его называли телекиллером, когда он прекрасный, обаятельный с неотразимым металлическим баритоном разбирал Лужкова на десять тысяч частей и рассказывал про операции Примакова. Лужков с Примаковым шли в президенты и премьеры. Если бы прошли, интересно, что бы было? Но есть и такие мнения, что было бы лучше, а не хуже. Короче – убрать.
Причина вторая: огромные денежные потоки. Все деньги страны текли через Москву. Здесь они крутятся, пилятся, перегоняются в другие места, и Лужок от них, сами представляете, сколько имел. Это недопустимо! Деньги текли не по адресу. Они должны идти не Лужкову и его «пацанам», а куда надо. Вот Собянин ведет совершенно правильную материально-финансовую политику. Если честно, я не видел ни одного чека, который он подписывал, ни одной бумаги, конечно, но у меня создается такое впечатление.
Вот снесли все ларьки на вокзалах, с улиц, подземных переходах – негде купить бутылку воды, сигареты – это вообще… не знаю, по-моему, страшнее сигарет только напалм уже придумали. Эти, понимаете, вывески: «Осторожно! Содержатся сцены табакокурения, вредного для здоровья». На первом месте в мире по самоубийствам – а для здоровья вредно табакокурение! Ну, господь им судья.
Ибо все, что не приносит конкретной прибыли муниципалитету, существовать не должно. А деньги должны нестись людьми в крупные сети, которые отстегивают, сколько надо и кому надо. Что здесь хитрого?
Кроме того, что всегда бесит. Ребята, ну хотите воровать – воруйте сразу, но зачем портить-то еще за эти деньги? Вот на проспекте Мира и в прилегающих улицах – на улице Кибальчича, на Ракетном бульваре – газончики эти, садики, скверики хорошие были огорожены такими чудесными решеточками: чугунное литье, ковка, черные такие, узорные, высотой по колено, похожие на решетки на набережной, только маленькие. И очень хорошо смотрелись, никто через них не залезал. Ну, человеку, выгуливая собаку… ну чуть-чуть неудобно перелезать через решетку; шпанота, понимаете, свои дела покакала и прочее. Выдернули решетки, выдернули бордюры – поставили новые бордюры, которые ничем не лучше старых и радуются как слоны. Для чего? Для того, чтобы деньги, понимаете, отпилить – кому же непонятно? Вот это меня совершенно выводит из себя. Портить-то зачем?
Да, заложил все плиткой. Ну ладно! Ну, плиткой, так плиткой. Если она не разваливается, по ней ходить даже удобнее и красиво. Но, конечно, неуместно это, потому что деньги надо гнать в медицину, образование, пенсионерам, в ремонты домов. Нет, ни фига-то подобного! Ну что же мы с вами можем сделать. Ну вот, высказать свое мнение или смириться вообще.
Лукашенко не дает разворовывать страну.
Вот очень интересно: «Бронза прочная на давление, а на удар хрупкая, Веллер, если вы понимаете, о чем я». Если бронзу сделаю я, Серж, или вы, она будет на удар очень хрупкая, а когда ее делали представители бронзового века — или этруски или греки – очень даже была вязкая бронза, из которой делали и мечи, и ножи, а не только латы, поножи и так далее. Надо уметь делать – ну, если смешал… Это плохая бронза хрупкая, к хорошая бронза не хрупкая. Кстати, если вы подойдете к гребному винту и постучите по нему молотком, то при условии, что вам не даст в ухо ближайший сторож, вам не удастся от винта отколоть кусок – я вас уверяю.
Это то, что я могу сказать об эсэмэсках, потому что на все ответить все-таки невозможно. И, однако, у нас есть еще вопросы на сайт. О, ужас, ужас: литература. Ну, простите, что литература: «Прочитал вашу книжку «Мишахеризада», появился вопрос: Почему так происходит, что в достаточно скудно, с точки зрения материальных богатств и возможностей время (СССР), люди жили так интересно и насыщено? И почему сейчас, когда, казалось бы, можно позволить себе любые путешествия и приключения, большинство проживает свою жизнь настолько бездарно и уныло?»
Дорогой друг, НЕРАЗБ, большинство проживает свою жизнь бездарно и уныло при всех режимах и во все времена. В советские времена такую жизнь вело гораздо больше народу, чем сейчас. Если вы возьмете, допустим, путешественника Федора Конюхова – его никто не обвинит в бездарной и унылой жизни. Хотела бы я знать, в какой точке глобуса он сейчас находится. Масса людей занимается чем угодно. Ну, жизнь летчика-испытателя была и есть не сильно бездарная и унылая. Знаете, была профессия геолог, когда-то страшно романтизированная: какие песни писала Пахмутова! Но если бы деньги не урезали с геологии, так и сейчас была бы такая жизнь. Но чиновнику проще получать откаты, если закупать это все за «бугром», а не искать у себя. Это другая история.
Но, если кому-то охота интересно пожить – это у нас завсегда! Вот не надо жаловаться на жизнь. Страна большая. Вас и в Белоруссии никто не убьет. Конечно, в Узбекистане вы много не заработаете. Но, если вам захочется наняться на грузовое судно и отправиться вокруг света – с богом! Никто вас не будет удерживать. Вам не придется проходить комиссию парткома, сдавать политграмоту, быть коммунистом или хотя бы комсомольцем, кандидатом в КПСС – уверяю вас. Вам даже не придется сдавать экзамен по английскому языку. Не умеешь – ну и на пальцах говори: твое дело собачье дело, абсолютно. Хочешь в Африку – топай в Африку. Там ничего хорошего. Но в советское время Африка – это был такой жаркий Марс, абсолютно недосягаемый. Так что вы бросьте! Возможностей сейчас несравненно больше. А унылость человеческая, она больше внутри живет, а не снаружи, вы знаете.
— «Как вы думаете, можно было бы избежать украинской трагедии, если бы Россия вместе с Украиной подписала соглашение об ассоциации с ЕС? Путин неоднократно говорил: «Украинцы и россияне – один народ». Тогда зачем понадобилась аннексия Крыма, если народ един?» — Юрий. Новгород. Этническое единство и политическое единство, Юрий, как вы понимаете, это вещи разные. Можно быть этнически абсолютно одним народом и разделенным при этом на 30 государств, как, например, было на Руси в 14-м веке. Запросто. Государства были разные, а народ, в общем и целом, был один, хотя не особенно друг друга за это любил.
Если бы Россия вступила в ЕС. Предположим, ее бы приняли. Там очень серьезные условия, и условия России поставили бы такие, уверяю вас, что экономика дышала бы еще хуже, потому что очень сильно ЕС гнет все под себя. Страны, которые затеяли все это первыми – серьезные промышленные державы – это Германия, это Франция, это Италия (имею в виду северную половину) – там есть, что строить, что собирать, что добывать. А вот уже у Греции условия гораздо хуже. Судостроение пришлось Греции сокращать, оливки пришлось Греции сокращать, чтобы другим не мешало. Зато получили огромные кредиты, которые все прожрали, и теперь непонятно, как жить. Но, с другой стороны, они ж кредиты большей частью получали не деньгами, они их получали товарами, которые в основном производили немцы. Таким образом, немцы сами финансировали свое производство, а должны остались греки. Не так-то все просто. Греки, конечно, жулики и лентяи, но немцы тоже непросты.
Короче, если бы мы вступили в ЕС, то лучше не надо. В экономике было бы еще хуже, а читать лекцию по экономике я сейчас не смогу. Первое: я не сумею прочесть, не подготовившись особенно лекцию по отрицательным экономическим следствиям вступления России в ЕС. Это доложен делать человек более профессиональный и серьезный. Ну, и последнее – всегда так сладко сослаться – времени, понимаете, конечно, нет, ну что вы!
— «Не кажется ли вам, что наши выборы без графы «против всех» превращены в профанацию, и что требование возвращения этой графы должно стать одним из основных требований оппозиции?» Очень любили в свое время цитировать товарища Сталина в кулуарах 17-го съезда: «Я думаю, что не так важно кто как проголосует, как важно, кто будет подсчитывать голоса». Ну, будет там «против всех», и все проголосуют против всех. Ну и что? Знаете, что будет в результате? Что надо – то и будет. Выборы – это вам не арифметика, это высшая политическая математика. Поря понять, товарищи, ну что то вы!
Опять… Ой… «Скажите, пожалуйста, если ситуация в РФ ухудшится политически – все может быть — то вы примкнете к слабой оппозиции или отправитесь в эмиграцию? Люди вам верят, поэтому и спрашиваю. Могли опровергнуть мои предположения насчет предпочтения вами второго варианта?» Знаете, я бы мог отправиться в эмиграцию год, два, три, четыре назад. Я вам больше скажу: я бы мог из нее вообще никогда не возвращаться. Когда в 1991 году перед Новым годом, аккурат на римское рождество – большой подарок Западу – шарах! – и оказалось, что нет Советского Союза, и теперь ты живешь в Эстонии, то у тебя статус вольного, невольного, но все-таки эмигранта. Вот я бы мог вообще не возвращаться. Я же не говорю, что я хотел или что мне это было бы нужно зачем-то или приятно. Я говорю, что я бы мог.
Демократия не является панацеей от всех бед на все случаи жизни.
Так что, вы знаете, если от Солнца оторвется кусок и полетит на нас на всех, как кричал Незнайка, сообщая это всем остальным малышам, то тогда, конечно, будем думать, кто, куда и как вместе будем прятаться. Пока это вопрос, я считаю, не актуален все-таки, вы знаете.
«Как надоели все эти истерики – согласен, надоели – о неправильном развитии России последнее время – просто тошнит. Мой муж, побывав в Европе в 89-м году неделю, сказал, что если СССР начнет производить товары народного потребления в полную силу, Европа рухнет по ураганом народных волнений из-за перепроизводства, — дай бог здоровья вашему мужу. — И в последствии он утверждает, что события 91-го и последующие изменения в экономике России сделаны по требованию МВФ ради спасения мировой финансовой системы, ради спасения экономики ведущих стран – 7G. Если ответите, буду признательна», — Людмила Александровна Токарева-Бойко.
Людмила Александровна, вы случайно не помните шутки, которую читал Хазанов на юбилее Рязанова – как нашего человека закинуть в миллионеры, в Америку и что из этого будет? Шутки насчет того – это уже Жванецкого – что костюма нет, штаны все-таки есть, и в случае войны хватит на всех. Но купить нечего. Слушайте, почему мы должны покупать итальянские штаны, английскую, итальянскую обувь? Не знаю, почему мы не можем делать свои?
Кроме того, вот заработала в полную силу серьезная китайская экономика, которая делает не только поганый дешевый ширпотреб, но делает кое-что качественное. И всяко, знаете, джип «Великая стена» лучше джипа «Нива» — какое несчастье! А Европа все еще не рухнула – верите ли, да? Определенные трудности у определенных фирм есть, но Европа не рухнула. Так что, конечно, если мы начнем… А это ускорение: тяп-ляп, тяп-ляп! Как шутили когда то: «Что такое ускорение? Было: тя-а-а-п-ля-а-а-п…, а будет: тяп-ляп, тяп-ляп!» Если бы мы с этим ускорением начали бы все делать, Европа рухнула бы совсем от другого: она бы нам прислала денег за доставленное удовольствие. Это был бы цирк. Ну что вы, зачем же так! Все-таки это немножко иначе выглядит.
— «Что вы скажете, если каждая область России станет федерацией, как в Америке или Германии, к примеру – не побоитесь ответить?» Я думаю, что это мечта ряда врагов России за границей. Если каждая область станет такой вот федерацией… Такие попытки в конце 90-х годов уже делались, когда каждый губернатор — кто запугивал, кто подкупал, кто в асфальт закатывал – хотел быть полновластным государем, и зачем ему отсылать деньги в Москву? Ну, может быть, в Москве пилят день и ночь, но все-таки было бы хуже, если бы деньги пилили прямо на местах, и вообще никаких законом не пахло бы и близко.
Так что, я думаю, не надо стараться разваливать все это на части. Для этого нужен жесткий закон, нужна честность, нужны три независимые ветви власти, чего у нас нет и, судя по всему в ближайшее время не ожидается. Мы об этом столько говорим… Так что погодите делить, давайте вместе поживем. Мы уже в 90-м году в Беловежской пуще разделились – и никого за это не провесили. Вместо этого, наоборот, отменили смертную казнь, а, может быть, в отдельных случаях и зря – в отдельных случаях.
— «Вы понимаете, что погибший «Аэробус» — это ответ на борьбу в Сирии?..» Ну, в том случае, если это действительно теракт, тогда, конечно, ответ на войну. Теракт это или нет, я думаю, вскоре будет более понятно.
«Когда не земле будет введен общий язык?» На рубеже 20-го века была попытка ввести язык эсперанто, который был очень логичен, очень легок, на базе латыни. Капелька греческого, немного немецкого – такая шелуха, которая нисколько не прижилась, потому что язык не само по себе. Язык – это информационная оболочка мощной культуры – материальной, энергетической, информационной. Если под языком не стоит конкретной культуры, то он никому не нужен, он не прирастает. Язык не условен, язык – это объективное явление. Так что не введут общий. Знаете, была латынь, сейчас в основном английский, потом будет еще какой-то… Примерно в такой последовательности.
— «Я раньше читал ваши книги, но их понимал как интересные истории и рассказы… просто игра, но 05.14, — если 14 года, то, очевидно 05 – это май, что ли? – стал переломным и мне страшно, и я стал смотреть на мир… но благодаря вам появились источники… 35 лет, но страшно становится…» Вот: «А вам страшно бывает? Если да, как вы с этим справляетесь? Что делать, когда опускаются руки? Спасибо». Знаете, что я вам желаю? Чтобы ваши родные и близкие были здоровы и благополучны и, наверное, всем желают этого, к кому прилично относятся. Все остальное – это решение рабочих вопросов в рабочем порядке. Ну, что страшно? Примите таблетку от страха, в конце концов. Выпейте и погуляйте. Пойдите в секцию бокса – дайте кому-нибудь по морде. Вам дадут два раза – сразу повеселеете. Пробовал – получалось.
Гордон: «Украина должна разорвать дипломатические отношения с Россией». «Их надо было разорвать сразу после Крыма», — считает Дмитрий Гордон. Не знаю. Думаю, что у ребят, которые не разрывали отношения, были свои резоны, ибо очень прочные экономические связи, и разрыв дипотношений, который, как правило, подразумевает разрыв экономических отношений, мог просто обрушить Украину внутрь себя. Не так-то все просто. Это, конечно, красиво – встать в такую высокоморальную позу – но нужно считать на сколько-то ходов вперед. А том мы, конечно, все гордые, но жить как-то надо: потом с протянутой рукой бегаем.
Нашей передачи осталось полторы минуты до конца. – «Появление детской организации – это не то необходимое звено?..» Это мы уже говорили об этой организации…
— «Как вы относитесь к перемене времени?» Чтоб они все сдохли! Чтобы им ноги переломало этими стрелками, которые они передвигают взад и вперед! Это все совершеннейшая бредятина. Все животные это знают, не говоря о высших животных – людях: зимой спят дольше, а летом спят меньше; зимой просыпаются позже, а летом просыпаются раньше. И перевод стрелок совершенно естественная была вещь — тут не о чем думать. Это доказано физиологически, доказано психологически, доказано все на свете. Все остальное – это, чтобы думали не про Кремль, не про «Боинг», не про Собянина, а вот кричали про стрелки.
И у Сталина были свои положительные черты.
— «Вы стали что-то часто говорить о социальной справедливости. Я что-то никак не могу понять, что справедливого, если один человек умеет зарабатывать, другой не умеет – то у первого отнять и отдать второму?» Вот это именно то, вы знаете, дорогой Алексей-986, чего и я не могу понять и против чего протестую, и эта справедливость по Роузу мне категорически не нравится, потому что тот, кто работает – тот зарабатывает, а кто не работает – тот не зарабатывает. Больному, слабому, пострадавшему можно и нужно помочь. Но делить на всех – больше спасибо! – коммунизм пока не надо. Больше спасибо всем, кто был с нами. До следующего воскресенья, до свидания!
Оставьте первый коментарий