Сижу в посленовогоднем Таллине, ничего не знаю, пишу буквы – и вдруг трехнедельная новость пролезает буквально сквозь щели клавиатуры: в очередной раз ходатайствуют перед прокурорскими органами о применении к Дмитрию Быкову мер, соответствующих мере его национал-предательства. Гитлер почти освободитель, если бы не евреи – русская интеллигенция приняла бы его, генералу Власову – биографию в ЖЗЛ, разрушение патриархальной семьи – залог свободы. Где здесь пропасть для свободных людей?
Как водится у людей менее свободных, но более простых – из текста выхватываются жемчужные зерна, каковые и мечутся перед собратьями по взглядам. Что там Быков говорил про «Тихий Дон» и «Унесенных ветром», про сходство личных трагедий в американской и русской гражданских войнах, про ответ Шолохова Сталину насчет пьянства в советской жизни – значения не имеет, как и все прочее.
Отечественная война в аспекте гражданской? Но можно сказать, что гражданская война идет в любой стране – США, Германии, Венесуэле – да еще как! В каждой второй семье идет тихая гражданская война. Некоторые называют это войной классов или религий, войной полов или рас; а вообще это единство и борьба противоположностей, про которую Гераклит до Нашей эры.
Скажите – а вы всерьез полагаете, что два подобных треугольника – Маяковский-Брики и Ленин-Крупская-Арманд («Володя-Лиля-Ося» и «Володя-Надя-Инесса») определили сексуальную идеологию революции и новой России? Или это такая изящная конструкция, сильная метафора, остроумная деталь – а сексуальная политика революции это Маркс, Коллонтай, лига «Долой стыд», самочинные декреты об обобществлении женщин и «теория стакана воды», когда комсомолка не должна отказывать комсомольцу в удовлетворении половой потребности? (Про маяковский треугольник знала столичная литтусовка, ленинский и вовсе табуирован, а сам треугольник как фигура адюльтера вечен.)
Друзья безусловно лучше врагов, но это не значит, что они умнее.
Нельзя сказать, что Быков начинал как поэт или что он и то, и другое, и третье, и в том числе поэт. Потому что Быков именно поэт – в исходном, базовом, коренном смысле. Поэт блестящий, порой гениальный, и безусловно лучший из всех, кто пишет на русском в последние четверть века. В легкости же и свободе дара версификации он просто не имеет себе равных. Он способен без всякого видимого усилия вспоминать стихами, рассказывать стихами, живописать стихами, излагать мысли и чувства стихами так же естественно, как другие делают это прозой (в диапазоне от Бунина до коровы). Что же касается быковских пародий, эпиграмм, фельетонов и прочих стихотворных текстов внежанрового охвата, то здесь он безоговорочно номер первый в русской литературе вообще.
Что, черт возьми, из этого понимания следует? Что у поэта – мироощущение поэта, воображение поэта, мировосприятие и постижение мира у него поэтическое.
Что это значит? Поэт следует за чувствами и образами, мысля вербальными блоками. Поэтический ум в корне отличен от аналитического, рационального. Поэт воспринимает мир и создает свой поэтический мир – по законам ассоциаций, созвучий, по законам логики сочетания образов и слов – но не анализа и рациональных фактов. Строго говоря, этим искусство вообще и отличается от науки.
Поэзия – это сочетание образов по законам вербальной совместимости и вербального родства, где семантическая нагрузка слова и оборота вторична. Из напряжения, которое возникает при сочетании слов и блоков, не сочетающихся по словарным законам жестко очерченных значений, из этого над-смыслового, дополнительного, расширенного напряжения возникает многозначность и эмоциональный акцент.
Старик Клод Моне не изобретал свой синий цвет – он так видел. Поэт видит мир так, как чувствует, так, как ему кажется в настоящую минуту под влиянием настроения, обстановки, воспоминаний и желаний.
Мировосприятие и мировоспроизведение поэта не адекватно реальности. На бытовом языке его можно назвать фантазером. Он способен всерьез уверять окружающих, что все было именно так, как он говорит, – хотя он и сейчас фантазирует.
А теперь несколько слов о постмодернизме. Апологеты массу всего о нем написали, но суть достаточно проста, и для нашего понимания достаточно немного. Постмодернизм отрицает объективную истину. Утверждая релятивность, условную относительность любых критериев и оценок. Почему продвинутые художники полвека назад вцепились в постмодернизм? Потому что можно было заявлять все, что угодно, лишь бы на произвольно взятой точке культурно-информационного пространства была построена внутренне логичная, внутренне непротиворечивая конструкция.
Строго говоря, любой поэт – любой – в чем-то постмодернист. Он может заявить что угодно, лишь бы это заявление было хорошо оформлено. Реальность при этом его очень мало интересует. Не потому, что он злодей или дурак. А потому, что мир, который постижим нами лишь как наше отражение в сознании (и подсознании), у него больше и прихотливее отличается от реального «исходника», чем у обычного среднего гражданина.
Поэтому лекция, скажем, поэта – всегда отличается от лекции ученого. Ученый стремится к фактам действительности. Поэт стремится к созданию мощной, богатой, красивой и изощренной картины действительности, где его культурные аллюзии и ассоциации буду подменять факты – в тех случаях, когда факты менее эффектны, менее интересны и выигрышны, и дают в совокупности картину сравнительно бедную и простую.
Поэтому. Каждая лекция Быкова – интересна, ярка, в чем-то неожиданна, увлекательна, открывает что-то новое. При этом – отнюдь не является изложением фактов в какой-то последовательности. Но является самостоятельным художественным произведением, выстроенным по художественным именно законам. Спорь или соглашайся, но хорошо сказано.
Поэтому, строго говоря, в лекции Быкова и Гитлер не Гитлер, и интеллигенция не интеллигенция, и русофобы не русофобы. Именно интеллигенция, еще ничего не зная о геноциде евреев, Гитлера как освободителя не воспринимала категорически – у стариков была честь русских патриотов, у молодых – убежденность патриотов советских. Надежды на освобождение в первые месяцы питало крестьянство – несчастное, задавленное, нищее, после раскулачивания и голодомора. И антисемитизм простой народ чаще приветствовал, и здесь немцам чаще помогал, чем противодействовал. И интеллигенцию большевики в грош не ставили, а власть взяли крепко. А о причинах победы написано столько и с разных сторон, что не стоит повторяться.
Инцидент в том, что поэт и постмодернист заступил на территорию национального символа. Тень крыла неосторожно пролетела по алтарю. Насчет поэзии и постмодернизма мы не очень, но национальный символ неприкасаем. Поэтому вместо махания рукой: «Ну, нельзя воспринимать это буквально, не в том смысле…» – спустили с цепи соответствующего пса.
А вообще охранителей благодарить надо – во многих смыслах. Положили еще один камень, хотелось бы надгробный, но руки коротки – вышло на быковский пьедестал.
Оставьте первый коментарий